Низвергающий в бездну

Повелительница тьмы сделала шаг в сторону и громким речитативом начала выговаривать слова заклинания, чертя в воздухе руками замысловатые линии. При этом она ни на минуту не спускала глаз с девушки, которая поднесла кинжал к своей груди и, покорно опустив голову, ждала последнего в своей жизни приказания. Девушка не испытывала ни страха, ни холода, ни боли, только блаженство от причастности к такому великому действу. Хакиса резко выкинула вперед руки во всполохах голубоватого пламени и издала шипящий звук, который послужил сигналом для жертвы. Девушка, даже не вскрикнув, глубоко вонзила в себя кинжал, и из раны в районе левой груди темным потоком хлынула кровь, обмывая обнаженное холодеющее тело и крупными каплями стекая на пол. Линии пентаграммы вспыхнули ярче, внутри ее закружился красный туман, в котором постепенно вырисовывались темные фигуры с горящими глазами – демоны смерти. Их было трое. Три воина из преисподней, закованные в стальные доспехи. Они были подвластны только магу, осмелившемуся призвать их. Призраки тьмы, верные слуги мрака, могли преследовать жертву вечно, следуя за ней по пятам. Их было практически невозможно убить. Они боялись только яркого солнечного света. Поговаривали, что есть еще нескольких вещей, пугающих их, но каких, точно никто не знал. Демоны смерти ненавидели мир людей и страдали в нем от невыносимой боли, которую им причиняло даже ночью находящееся где-то рядом, солнце. Чтобы избавиться от этой раздирающей плоть боли, они были готовы на все. Именно этих страшных, практически неуязвимых существ отправила Хакиса на поиски Хранительницы «Низвергающего». Повелительница тьмы знала – эти не предадут, не обманут и будут преследовать жертву до победного конца.

Неприятное, тягучее предчувствие беды висело в воздухе с самого утра. Может быть, виной была просто погода, которая резко изменилась. Еще вчера жарило яркое солнце, а сегодня небо заволокли тяжелые темно-серые тучи, висящие низко над головой. Плотный воздух не давал нормально дышать, и было ясно, что самое позднее к вечеру погода испортится окончательно – будет гроза или дождь. Или, может быть, тревожное предчувствие грядущих неприятностей было обусловлено обостряющейся в экстремальных условиях интуицией, которая настойчиво шептала Анет, что так гладко, как вчера, сегодняшний день не пройдет. На лицах ребят отражались те же чувства. Оба мага, Стик и Дерри, были сосредоточенны. Эльф, двигающийся по-кошачьи бесшумно, был настолько напряжен, что какое-то время, забывшись, шел плечом к плечу с ксари. Потом, правда, Калларион очнулся и поспешно отошел в сторону. Анет хмыкнула, она не понимала поведения эльфа. Ну что, в самом деле, укусит его Дерри, что ли? Самого ксари поведение их попутчика, похоже, тоже слегка забавляло, потому что он, увидев беспокойство Каллариона, скривил губы в презрительной усмешке и сделал резкое движение, заставив эльфа дернуться от неожиданности и еще быстрее убраться вперед отряда, поближе к Диру. Анет еще раз хмыкнула и так, чтобы никто не видел, погрозила Дерри пальцем, на что молодой человек обезоруживающе улыбнулся и пожал плечами, показывая, что он в общем-то ни в чем не виноват.

Тяжелые капли густого, словно мед, розоватого сока выступили на плотных, мясистых листьях высокого куста багровицы, предвещая скорый дождь. Без солнышка природа Арм-Дамаша утратила все свое очарование и потускнела. Стикур мрачно поглядел на темнеющее небо и решил на дневном привале не задерживаться, дав передохнуть всего полчасика. Анет уселась прямо на землю и сжевала, запивая водой, горсть сухофруктов, добрую часть из которых выклянчил несчастно воющий гхырх, которому постоянно надо было есть, а того, чего бы ему хотелось, либо не давали совсем, либо давали гораздо меньше, чем он мог употребить зараз. Поэтому зверь страдал и вечно жаловался. Анет оторвала от сердца последнее сушеное яблочко и отдала его Зюзюке, понимая, что сама не наелась. Пришлось с опаской попробовать круглые фрукты или овощи, которые Калларион принес из леса. Серо-бурые в пупырышках, они сначала не произвели на девушку впечатления, но делать было нечего – это единственное, что можно было съесть. Анет впилась зубами в сочную мякоть – оказалось, что все не так уж и плохо. Крупчатая внутренность была слегка солоноватой на вкус и хорошо утоляла не только голод, но и жажду. Стик рассиживаться никому не дал и погнал всех дальше. Судя по карте, они были почти у входа в горы. Лес постепенно редел, ели становились мельче, почва каменистее. Идти стало труднее, извилистая тропа начала круто подниматься вверх.

– Дерри, – окрикнул ксари Стикур, – а ты не уточнял, этот вход, он что, прямо так и открыт? Место-то ведь священное.

– Нет, конечно, не открыт, – невозмутимо отозвался Лайтнинг. – Он запечатан заклинанием. А на что у нас целых два мага? Вот пусть они и думают. Я там где-то сбоку свитка написал ключ-заклинание, которое заставляет дверь открыться.