Низвержение духов Тьмы. Духовные подосновы внешнего мира

И надо только вникнуть в эту ситуацию и осознать ее. Мы достаточно предрасположены воспринять, когда всеобъемлющее Существо говорит нам: «Царство Мое не от мира сего». Только люди будут приходить к пониманию этой истины медленно и постепенно. Несмотря на внешнюю поверхностность на самом деле мы становимся все меньше и меньше «от мира сего», только не надо путать это с чем‑то другим. Когда кто‑нибудь теперь думает, что может в качестве приверженца Ницше чувствовать себя «белокурой бестией» и говорить: мы пребываем в духовном мире, мы не относимся к физическому, — то надо возразить: да, то, откуда ты черпаешь знание о себе, относится к физическому миру; а все остальное — это оккультное, сокрытое. Но ведь нашей задачей является со всей предусмотрительностью, со всей внутренней энергией сохранять находящееся в нас сущностное, которое больше не может полностью проникнуть в тело, не может больше целиком внедриться в него. Нам следует ощущать себя кандидатами эпохи Юпитера. Но это происходит медленно и постепенно. Люди преимущественно пребывают еще в том, что им дает окружающий мир. Это значит, они пребывают в том, что ниже их. Но с каждой новой инкарнацией мы все больше выходим из телесности и все больше как бы витаем над нашим телом.

Будь не так, то плохо обстояло бы дело с прогрессом человечества. Если бы человек был призван оставаться только тем, чем были греки, то плохо обстояло бы дело с эволюцией человечества. Ибо, как бы поразительно это сегодня ни звучало, определенное оккультное исследование, которое пытается проникнуть в эволюционные законы человеческого рода, обнаруживает убийственную истину, показывающую нам, что в не столь отдаленном будущем — возможно, уже в седьмом тысячелетии — все земные женщины сделаются бесплодными. Вот как далеко зайдет засыхание и деградация тел: в седьмом тысячелетии земные женщины сделаются бесплодными! Подумайте только: если те отношения, которые существуют между человеческими душевным и физическим телами, продолжатся, то тогда людям вообще больше нечего будет делать на Земле. Еще не пройдут все земные периоды, когда женская половина человечества не сможет больше рожать детей. Тогда человек должен обрести другое отношение к земному бытию. Последние эпохи земного развития поставят человека перед необходимостью вообще распрощаться с физической телесностью и, тем не менее, пребывать на земле. Бытие ведь гораздо загадочнее, чем это следует из неповоротливых научных понятий современности.

Это инстинктивно ощущалось уже на закате четвертого постатлантического периода и на заре пятого. Многие люди тогда высказывались о том, что связано с развитием нашей современной эпохи. Но они не могли быть правильно поняты, а подчас они сами себя не понимали. Подумайте только о странном учении Августина или Кальвина: человечеству предопределено, что одна его часть изначально предназначена к блаженству, а другая — к проклятию, одна — к добру, другая — ко злу. Такие учения существовали. Они выглядят ужасающе. И тем не менее: истинному прозрению эти учения представляются не совсем неверными, как и вообще многое, что кажется неверным, имеет относительную правоту. То, что в эпоху Августина и в последующие столетия могло быть известно о человеке, относят, собственно, совершенно неправильно к душе человека и к человеческому духу, а вам ведь известно, что человеческий дух был упразднен на соборе в Константинополе, — так что все это на самом деле относится к живущему на Земле человеку. Я попытаюсь как можно яснее осветить суть дела.

Вы можете повстречать того или иного человека и, в смысле учения Августина, сказать: этот предопределен к добру, а этот — ко злу. Но это относится только к их внешней телесности, не к индивидуальности! О действии индивидуальности в эпоху Августина вообще не было речи. Когда имеют перед собой какое‑то количество людей, то можно сказать (у греков это не имело бы никакого смысла): вот человеческие души; естественно, они являются кузнецами собственных судеб. Не существует никакого импульса предопределения. Но души живут в телах, которые предназначены для доброго или для злого. И все меньше людей в ходе земного развития в состоянии свое душевное развитие проводить совершенно параллельно телесному развитию. Почему не может быть так, чтобы некая добрая индивидуальность воплотилась в теле, которое по всему своему складу предназначено для злого? Ведь внутренний человек, несмотря ни на что, может оставаться хорошим, ибо индивидуальность более не находится в интимной связи с телесностью. Это опять‑таки весьма неудобная истина, но эту истину надо познать.