Низверженное величие

С этого момента нить воспоминаний то обрывалась, то вспыхивала, как разрыв гранаты. Семь дней и семь ночей непрерывных боев, окружений и прорывов. Люди постепенно терялись из виду, как в дурном сне. Одни погибали, другие исчезали, третьи находили его, веря, что рядом с ним они останутся в живых. На пятый день созрело решение разделиться на группы. Так легче будет спастись. Карата пошел с одной, он — с другой, Балю с пятью бойцами остался их прикрывать. Взводные командиры Огнян, Странджата и Штокман повели остатки своих взводов, с ним же было только несколько ветеранов и мальчишки последнего набора. Он не хотел отпускать их с помощниками, ему было жаль их неокрепшей юности. В который раз они вышли из окружения и шли сражаться за свою жизнь. Они дали клятву не входить в зону другого лагеря, чтобы не привести туда врагов, и держали свое слово. На место явки, к чешме, пришло только тридцать пять человек из ста десяти. Их приютила землянка под старой фракийской гробницей, где они ждали зелени, песен иволги, сумасшествия весны. В эти дни отдыха и раздумий в сознании Дамяна постепенно всплывали смерти товарищей, словно мутный водоворот выносил их на поверхность памяти. В его душе росла ненависть, суровая и непреходящая.

Через несколько дней он выведет из землянки своих друзей, пополнит отряд, и тогда посмотрим!

14

Большие дети — большие заботы!

Константин Развигоров вернулся в столицу и узнал, что Борис уже не служит в штабе армии. Его отправили в часть. Куда точно, выяснить он не смог. В сущности, никто не интересовался его сыном, потому что в штабе у всех, начиная с генералов и кончая адъютантами, были собственные заботы. Генерал Лукаш стал главным инспектором армии, а на его место назначили какого-то генерала Трифонова. Развигоров всегда старался держаться подальше от военных, но жизнь так раскладывала карты, что его интересы постоянно перекрещивались с интересами военных. Когда он построил мельницу, она долгое время работала и на армию. Всем нужен хлеб, хлеб — из муки, мука — с мельницы. Убедившись в прибыльности дела, Развигоров начал строить склады для зерна и постепенно набирал силу. По какой-то случайности как раз в день немецкого нападения на Россию он прекратил свои армейские поставки и перешел к свободным договорам с пекарями и мелкими торговцами. Некоторых он сделал непосредственными компаньонами, других заставил отказаться от торговли мукой и предоставить ему свои склады. В этом деле нужно было вести себя осторожно, чтобы не перегнуть палку и не столкнуться с крупными фирмами. Людей у него было немного, но они были хорошо подобраны и знали, как и что делать. Тем, кто был на грани банкротства, он предлагал большие оклады и обеспечивал их так, что они не помнили зла и добросовестно служили ему.

Испытал он известные затруднения, когда крестьян обложили обязательными поставками и при реквизициях, но и тут нашелся выход из положения. Он сумел победить многих конкурентов, используя свои связи с лицами из окружения царя. Окольными путями он приобрел дружбу с представителями столичной общины и, к удивлению многих, заполучил большую долю в поставках зерна на помол для снабжения жителей столицы. Сколько сил и средств это ему стоило, знает только он один. Главное, что сумел. Врожденная жилка практичного габровца подсказала ему множество хитроумных способов крепко врасти в мукомольное дело. С большой выгодой для себя он купил совершенно новую мельницу недалеко от Софии. Люди, построившие ее, не взвесили своих возможностей и не учли государственных ограничений и поспешили с продажей. Сейчас она приносила ему значительный доход, но основные прибыли, как и плату за помол натурой, он получал из Северной Болгарии. Человек может обойтись без вина, может жить и без мяса, но без хлеба — никак.

Дела свои Константин Развигоров вел расчетливо, но при этом заслужил большую неприязнь военных. Это были люди ловкие, хитрые, поднаторевшие в искусстве снабжения армии. Обычно они доставляли на мельницы плохое зерно, выдавая его за высококачественное. Солдатский хлеб был полон примесей, отрубей, да и просто трухи. Налицо было явное жульничество. Их неуемная алчность вынудила Развигорова порвать с ними всякие отношения. Сделал он это не столько из патриотических соображений, сколько потому, что они оказались хитрее его самого. Развигоров догадывался, что доходы высших чинов от различных махинаций были строго распределены. Регенты Кирилл и Михов получали проценты от поставок оружия, начальники меньшего ранга этой «привилегией» не пользовались. Но аппетиты в штабе войск не становились от этого меньше. Повышение Константина Лукаша в должности в этом свете выглядело простым устранением. До сих пор главного инспектора в армии не было. Становилось ясно, что кто-то поспешил свести счеты с царским любимцем. И убрали его безболезненно, под удобным предлогом повышения в должности.