Низверженное величие

Что-то особое было в ее ласках, в ее необузданности по сравнению с другими женщинами, которых он знал. О таких, как она, его коллеги говорили «бешеная»… Борис Развигоров рассмотрел при свете свою искусанную грудь и глухо выругался. Бешеная! Действительно, бешеная! Ненасытная, неукротимая — типичная истеричка. Только тогда и приходит в себя, когда по щекам нахлестаешь. Он лег на спину и самодовольно улыбнулся. Мужское его честолюбие было удовлетворено. И тут он вдруг подумал о Чанакчиеве. Вот почему он не вмешивается в ее личные дела — этой женщине мало одного мужчины, да еще такого, который вдвое старше… Ей же лет тридцать, не больше… Как и ему, Борису… Год-другой здесь роли не играют… Он закурил и закрыл глаза. Долго лежал так, ослабевший, но довольный происшедшим. Он не обещал ей нового свидания и не спрашивал, когда она придет опять. Приятно было чувствовать себя свободным от всяких обязательств. Она его искала, она его получила. И скатертью дорожка. Но все же какая-то тайная тревога гнездилась в нем, несмотря на все его довольство собой. Он боялся стать ее рабом, благодарным за ее ласки, нуждающимся в них, жаждущим ее бешеной страсти… Сейчас нужно выдержать характер, иначе он станет таким, как все, кто увивается возле нее…

Еще два солдата ушли к партизанам. И снова допросы. И снова мордобой и дознания. Борис Развигоров сосредоточился на этих делах и неделю не думал о госпоже Чанакчиевой. Ее записки лежали у него на столе нераспечатанными. Глядя на них, он думал, что будет, если она однажды увидит, что он их даже в руки не брал. Так и случилось. Он застал ее в постели — она читала свои собственные письма. Когда он вошел, она вскочила, поспешно оделась и, не сказав ни слова, хлопнула дверью. Повторилась сцена, происшедшая в ее гостиной, только на этот раз вокруг никого не было. Он сидел на кровати, подперев кулаком свою квадратную челюсть. Она вернулась, но он так и не переменил позы.

— Что с тобой? — Она смотрела на него во все глаза.

— Неприятности…

— Я помогу тебе их забыть…

Они долго лежали рядом, не произнося ни слова. Все было как в первый раз. Ожесточенная любовь двух жестоких людей.

— Я хочу, чтобы ты был со мной на яхте.

— Когда?

— Завтра вечером.

— Ладно, посмотрим… — Помолчав, он добавил: — Не пойму, что тебя связывает с этим разжалованным…

— С кем? — не поняла она.

— С моим бывшим коллегой Филчевым…

— Все, что хочешь, кроме того, о чем ты думаешь…

— И что именно?

— Деньги, карты, яхта… Она принадлежит мне, а не Филчеву. Но все думают, что ему.

— А зачем тебе это?

— Потому что мы живем среди людей, у нас — общественное положение, репутация…

— Ну хорошо, а деньги? Какое отношение он имеет к твоим деньгам?

— Он к моим — никакого, я имею отношение к его деньгам… Но это длинная история.

— Может быть, все-таки расскажешь? — сказал он равнодушным тоном. Она кивнула.