Низы не хотят

Носов сделал некоторые распоряжения строгим голосом, мол не расслабляйтесь тут без меня, график сборки остается в силе, а я мол подойду через часик, потом помыл, как смог, руки и лицо в бочке с водой, потом предложил даме руку и повел ее к своему выходному автомобилю.

— Присаживайтесь, Зиночка (может на ты вернемся? Окей), поедем в ресторацию на Рождественской, у меня там дежурный столик всегда заказан.

Зиночка сделала вид, что не удивилась, но получилось это у нее довольно плохо — личные автомобили все же в те времена были такой же диковинкой, как в 21 веке… ну например свой вертолет. Заводилась машина только с помощью кривого стартера, его Носов и вытащил из багажника, потом всунул в отверстие под бампером и покрутил с усилием… слава богу завелась без проблем, а то ведь разное бывало.

— Как там столица поживает, что нового? Константин Сергеич что-нибудь еще поставил?

— Про Станиславского ничего не знаю, а жизнь тревожная, слухи один другого мрачнее ходят, — отвечала Зина, пока они переваливались по ямам, считающимся в России дорогами. Когда добрались до вокзала, стало полегче, булыжная мастерская пошла.

— Как добрались, проблем не было? — продолжил допытываться Иван.

— Все хорошо, только уж очень долго поезд идет, на каждом полустанке стояли.

— Замуж за меня не надумали выходить? — между делом справился Носов, когда они переезжали через Оку по временному ледовому мосту.

— Думаю, — коротко ответила Зина, — не надо меня торопить, дело-то серьезное.

— Окей, думайте, — согласился он, — дело безусловно серьезное. А мы тем временем приехали.

На Рождественской улице, одной из двух парадных в городе, был шикарный ресторан Пермякова, в Блиновском пассаже, известный тем, что отсюда провожали в ссылку писателя Максима Горького (во времена же были — из ресторанов в ссылки провожали, а не из КПЗ и не с Лубянки, как через 15–20 лет), в него Носов и привел Зиночку. Расторопный официант с набриолиненной челкой быстро принял заказ и так же быстро принес холодные закуски и красное вино.

— Массандра, — сказал Носов, разглядывая этикетку, — у вас нет возражений против крымского вина.

Возражений у Зины не было.

— Однако давай все-таки к делу, Ванечка, — сказала она, пригубив бокал, — меня собственно ЦК партии послал, дело очень срочное. Значит во-первых, ты кооптирован в состав ЦК, пока кандидатом, приняли абсолютным большинством голосов.

— Весьма польщен, — ответил Носов, тоже отпивая глоток, — а во-вторых что?

— Во-вторых, Ваня, надо съездить в Европу и разменять крупные деньги, взятые на последнем эксе.

— Ну или поменять на какую-то европейскую валюту… или положить на какой-нибудь счет в каком-нибудь банке, — закончила свою мысль Зина.

— Так-так-так, — забарабанил пальцами по столу Носов, — я так понимаю, что внутри страны эту операцию уже попытались сделать, но неудачно? Много народу спалилось?

— Двое, — ответила Зина, — и десять тысяч рублей потеряли.

— Ну рубли это не беда, еще тысяч триста наверно осталось, а вот что народ впустую потратили, это совсем плохо… а я ведь все это Кудрявцеву озвучил прямо в тот день, а он значит мимо ушей пропустил… ну да ладно, время назад не вернешь, а у меня такой вопрос еще есть — почему я-то, других не нашлось? И потом, а если я сбегу с этими деньгами?

— Не сбежишь, Ваня, я с тобой еду, присматривать за этим буду. Потому что это последняя проверка будет, пройдешь, значит действительным членом ЦК станешь.

Иван продолжил барабанить по столу, не забывая впрочем прихлебывать из бокала.

— Тэээк… у тебя поди и билеты уже куплены…

— Конечно, — хладнокровно отвечала Зина, — завтра в Москву на утреннем экспрессе, послезавтра с Брестского вокзала в Берлин на литерном.

— По своим документам поедем?

— Нет, вот новые паспорта, — и она достала из ридикюля пакет, — это мой, это твой.

Носов открыл свой паспорт, потом ее.

— Очень интересно, я значит теперь Иван, а ты Зинаида Нарышкина. Родственники?

— Да, муж и жена.

— К тем самым Нарышкиным мы отношение имеем?

— Это к боярам что ли? Не знаю, по ходу дела прояснится.

А тем временем официант принес горячие блюда — царскую уху из стерляди. Иван провел руками по лицу, как бы снимая липкую паутину времени, потом моргнул пару раз и весело ответил:

— Ну чо, Зинуля, ударим значит по Европам, да? В Венскую оперу сходим, в Парижский Мулен-руж, в Лондонский Глобус… в Баден-Баден завернем по дороге, знаешь кстати новый анекдот про него?

Зина удивленно посмотрела на Ивана и сказала, что не знает, расскажи конечно.

— Ну господи… подъезжает новый русский к нему на электричке, а тут проводник и объявляет, что следующая остановка Баден-Баден. Зачем два раза-то повторять? — спрашивает новый русский, — я что, тупой?

Зина все это внимательно выслушала, сдвинув брови.

— Смешно… а что такое электричка?

— Поезд на электрической тяге, в Европе уже есть такие.

— А почему он новый русский?

— Видишь ли, Зиночка, скороразбогатевших, но оставшихся с девственно чистыми мозгами русских сейчас в продвинутых кругах принято называть «новыми»…

— А «старые» тогда кто?