Низы не хотят

— Да, интересно, — ответил Борис, — однако давайте вернёмся всё-таки к своим баранам… к премьер-министрам точнее. Как будем легендировать отход? Это надо точно просчитать, а то закончить свою жизнь в Тауэре мне совсем не улыбается.

— В Тауэр уже лет сто как сажают только высокопоставленных особ, — уточнил Иван, — так что там вы точно жизнь не окончите, вас скорее всего в Брикстон посадят.

— А вас? — переспросил язвительный Савинков.

— И меня конечно тоже, куда ж я денусь… относительно отхода — пару дней точно надо пересидеть здесь в Англии, причём лучше сменить дислокацию… даже из Лондона съехать можно, не очень далеко, в Брайтон какой-нибудь или Бристоль.

— А давайте в Оксфорд, — предложила Зина, — всю жизнь хотела там побывать. И Стратфорд недалеко от него, заодно на родину Шекспира поглядим.

— Годится, — ответил за всех Иван. — Значит так, Борис, сегодня вечером у нас сборка изделия… даже двух изделий сразу, и проверка их в тестовом режиме. С вас две бомбы, с меня два планера. Проверять будем вот здесь…

И он вытащил из кармана карту Лондона и отметил крестиком место на северной окраине города.

— Это Лутон, рабочее предместье, рядом большой и малопосещаемый лес, туда идет автобус номер 14 от центра. Встречаемся завтра… в полдень в этой й точке. Окей?

— Окей — эхом ответил ему Савинков и они разошлись в разные стороны.

16 июня 1905 года, Лондон, и снова Риджентс-парк

Утренние сборы были недолгими — уже в десять часов Иван с Зиной выехали на фаэтоне к месту сбора. Модели самолётов в разобранном виде надёжно покоились в большом чемодане, вчера они были испытаны в круговом полёте, а бомбы надёжно установлены на соответствующие им места. Пульт управления был встроен в купленный вчера вечером мольберт и очень неплохо замаскирован. Зина серьёзно волновалась, это выливалось в непрерывное мельтешение руками в разные стороны, постоянно она что поправляла, приглаживала и одергивала. Да и Носов, если честно, тоже был неспокоен, было у него предчувствие неудачи… даже и не неудачи, а полного провала, а он привык своим ощущениям доверять. Он попытался проанализировать подготовку к акции и ничего неправильного или забытого в ней не нашёл… ну и ладно, неприятности будем переживать по мере поступления, а пока улыбнёмся Зине и постараемся успокоить её.

— Зинуль, ну ты что в самом деле, в первый раз что ли в серьёзном деле? Вспомни Монтрё и Тифлис — всё же отлично прошло. Так что волнение отставить, а уверенность приставить. Да, кстати — ты рисовать-то хоть немного умеешь?

Зина пожала плечами:

— В гимназии пятёрки ставили на рисовании, но если честно, то получалось у меня плохо.

— Ладно, тогда будешь косить под новомодных сейчас супрематистов, рисуй разноцветные квадратики и овальчики, сойдёт для полиции, если что…

— Если что? — предпочла уточнить Зина.

— Если спросят, но я сильно надеюсь, что до этого не дойдёт.

Короче говоря ко входу в парк они добрались к одиннадцати часам в весьма взвинченном состоянии, там они очень неторопливо разделились и отправились каждый к своему месту — Иван к ограде зоопарка настраивать модели, а Зина на скамеечку в центральном круге, называющемся Розовый сад королевы Марии. Там Зина разложила свой мольберт, вытащила кусок холста в рамке, краски, палитру и кисточки, на ощупь проверила состояние пульта управления и принялась изображать бурную художественную деятельность.

Глава 8

Получалось, если честно, у неё не очень — проходящие мимо англичане периодически поглядывали на её квадратики и овалы и непонимающе посмеивались, а один пожилой джентльмен в котелке даже снизошёл до беседы с ней.

— Добрый день, мисс, как поживаете?

Зина поживала неплохо.

— Подскажите ради бога, как называется художественный стиль, в котором вы работаете? Мне правда это интересно.

— Всё очень просто, мистер… ээээ.

— Мистер Браун, — представился он.

— Мистер Браун, — повторила она, — стиль называется супрематизм, от латинского слова supremus, доминирование, превосходство, значит… в данном конкретном случае это доминирование цвета над содержанием.

— И кто же является основателем этого стиля? — иронически осведомился англичанин.

— Я, — скромно ответила Зина, — меня зовут мисс Кандинская, — бодро соврала она.

— Вы полячка?

— Да, из Кракова, — так я тебе всё и выложила про себя, индюк старый, подумала Зина, продолжая старательно закрашивать красный квадратик.

На этом их содержательная беседа и закончилась, но скоро ей стало не до художественных направлений, потому что она увидела, как в главный вход зашёл Савинков и демонстративно вытер большим белым носовым платком лоб. Буквально за ним проследовал ещё один пожилой англичанин в дорогом даже на вид смокинге и резной тростью в руке, его сопровождал видимо секретарь, возрастом поменьше лет на 20. Зина также вытащила платочек и продублировала жест Савинкова на всякий случай, это если вдруг Носов не заметил первого жеста.