НКВД и СМЕРШ против Абвера и РСХА

Не менее трагичной была участь пленных в шталагах и офлагах. Военнопленные в них разбивались на так называемые роты, зачастую по национальному признаку[91]. Содержались узники в отдельных изолированных блоках (бараках), в которые из числа уголовников, информаторов, проштрафившихся карателей и им подобных назначались старосты и их помощники. Не изменявший своим привычкам, начальник генштаба ОКХ Франц Гальдер пометил в дневнике: «14 ноября 1941 года. 164-й день войны. Молодечно (Белоруссия. – Авт.), русский тифозный лагерь военнопленных. 20000 человек обречены на смерть. В других лагерях, расположенных в окрестностях, хотя там сыпного тифа нет, большое количество пленных ежедневно умирает от голода. Лагеря производят жуткое впечатление. Однако какие-либо меры помощи в настоящее время невозможны…».

Власть в стационарных лагерях осуществляли комендант лагеря и его заместитель из числа старших офицеров Вермахта. Ближайшими их помощниками выступали сотрудники Абвера (капитан или обер-лейтенант), представлявшие интересы всех структурных подразделений родного ведомства. В их руках сосредотачивались вопросы полицейского и политического характера. Функции абвер-офицера и его подчиненных были обширны и многообразны: они осуществляли общие допросы военнопленных, а также лиц, заподозренных в антигерманской деятельности (последние передавались в ГФП или СД); выявляли пленных, представлявших оперативный интерес для спецслужб (владевших ценными данными о Красной Армии, советской промышленности, крупные специалисты в различных отраслях науки и техники и т. д.); изучали добровольцев, желавших служить делу Третьего рейха. Они же руководили агитаторами и пропагандистами, проводившими обработку в национал-социалистическом духе охраняемого контингента; производили отбор у военнопленных документов и личных вещей, наград, обмундирования и т. д. Но основная задача абвер-офицеров заключалась прежде всего в оказании помощи коллегам из абверштелле, фронтовых разведывательных, диверсионных и контрразведывательных команд (групп) Абвера, дивизии «Бранденбург», других спецслужб, в том числе РСХА, представителям националистических воинских формирований, среди них РОА, в подборе разведывательно-диверсионных кадров и личного состава.

Важным заданием абверовцев в условиях лагеря было изучение и вербовка внутренних информаторов, а также руководство агентурно-осведомительской сетью, которая нацеливалась на выявление советских разведчиков, командного и политического состава Красной Армии, различных специалистов и т. д. «В плен к немцам я попал 8 августа 1941 года, будучи помощником начальника штаба 43-й кавалерийской дивизии, во время ее боевых действий в тылу врага в составе корпуса Городовикова (генерал-полковник Городовиков Ока Иванович. – Авт.) на территории Белорусской ССР, – свидетельствовал в СМЕРШе 14-й воздушной армии бывший капитан Кузьма Гребенников. – Находясь в лагере военнопленных в местечке Замостье (Польша), в марте 1942 г. был завербован немцем Лефисом для работы в качестве агента среди военнопленных советских командиров, содержащихся в лагерях. Лефис выискивал среди них высший командный состав, политработников Красной Армии, сотрудников особых отделов НКВД, а также евреев и намеревавшихся совершить побеги. Мне он поручил выявлять интересующих его лиц. Встречался со мной Лефис один-два раза в неделю. Вознаграждение следовало в виде продуктов, табака, кроме того, я был под его покровительством».

По доносу Гребенникова аресту СД подверглись военнопленные офицеры Грищенко, Коваленко и многие другие. Вина первых, соответственно, заключалась в предыдущей службе в «партизанском кавалерийском отряде и пограничных войсках НКВД».