НКВД и СМЕРШ против Абвера и РСХА

Работа школ (курсов) Абвера и РСХА, прежде всего по организации обучения, внутреннего распорядка, решению бытовых вопросов, выдерживалась в традиционном немецком стиле и была схожей. В 1942–1943 гг., в сравнении с последующим периодом, она отличалась большей терпимостью и свободой действий обучавшегося контингента. Ситуация кардинально изменилась после поражения Вермахта на Курской дуге. Усилился внутренний режим, возросли требования к дисциплине, активизировался учебный процесс. Шесть часов специальной и общей подготовки увеличились до восьми-десяти. Переменный состав школ, дислоцировавшихся на территории рейха, только изредка стал бывать на экскурсиях, в ознакомительных поездках и т. д. Сократился и общий срок подготовки агентуры. Теперь он составлял 1–3 месяца, в отличие от прежних 3–6.

Возглавляли школы и курсы Абвера старшие и младшие офицеры, реже – имевшие боевой и специальный опыт по профилю обучения фельдфебели и унтер-офицеры. В отдельных случаях ими руководили офицеры Вермахта или РОА, они же – кадровые абверовские агенты из среды белоэмигрантов и националистов, среди них Борис Смысловский, Борис Рихтер, Георгий Бобриков, Сергей Обухов и др. Организационно-штатная структура школ, численность постоянного и переменного состава определялись спецификой и направленностью обучения. В среднем число штатных сотрудников составляло от 30 до 100 человек. Должности преподавателей и переводчиков занимали преимущественно бывшие советские и военнопленные других стран, имевшие соответствующую подготовку и изъявившие желание сотрудничать с немцами. Было среди них немало и тех, кто занимался изготовлением подложных документов, легенд прикрытия и т. д.

Маскируя «учебные заведения» под различные военные, полувоенные и гражданские объекты, Абвер стремился располагать их в наиболее неприметных и малодоступных местах. Всячески ограничивались и контакты обучающихся с местным населением. Для более тщательной их проверки обычным явлением стало насаждение в местах дислокации внутренней агентуры. Немало ее действовало и непосредственно в школах.

Форменную одежду курсанты получали из захваченных в оккупированных странах воинских складов. Изредка выдавалась немецкая униформа без погон. Право на ее ношение получали лишь наиболее отличившиеся. Виды поощрения для побывавших в «боях» агентов устанавливались в виде краткосрочных отпусков для поездки в Германию, денег, продуктов, сверхлимитных билетов в бордель, присвоения званий рядовых, унтер-офицеров, реже младших офицеров РОА или Вермахта, награждений т. н. «восточными медалями», низшими наградами рейха.

Курсанты, преимущественно по национальному признаку, проживали в казармах или бараках. Отдельно селились лишь обучающиеся по индивидуальной программе. Их общение с внешним миром всячески ограничивалось.

Трехразовое курсантское питание осуществлялось по нормам тыловых частей Вермахта. Со временем оно стало ухудшаться. Денежное содержание составляло 10–20 рейхсмарок в месяц. Их хватало лишь на насущные бытовые потребности. Культурно-массовая работа ограничивалась просмотром военных хроник министерства пропаганды рейха, художественными немецкими и иностранными фильмами, чтением нацистских газет и журналов, среди них – издаваемые РОА. Практиковались занятия различными видами спорта, в большинстве игровыми.

Организационно-штатное построение работы школ РСХА отличалось более жестким подходом и атмосферой бытия. Сам факт их нахождения на территории концлагерей уже создавал напряжение и нервозность. И хотя будущие агенты освобождались от тяжелых физических работ, имели относительно комфортабельные условия быта, достаточно времени для совершенствования шпионско-диверсионного мастерства, занятий спортом, дымящие трубы крематориев постоянно напоминали о реально существующей опасности возврата за колючую проволоку. Последнее служило и стимулом для добросовестного выполнения взятых в свое время на себя обязательств.