НЛО майора Казанцева

Приходил торжественно-воодушевленный Ваня. Мне кажется, он завидовал, что очередной подвиг достался мне, а его жизнь так и проходит в ритмичных и скучных буднях.

Больше всего меня удивило, когда с утречка заявился еще трезвый лорд Ховард.

Понятно же, что я ему на фиг не нужен. Он честно презирает меня, как и всех остальных коммунистов и варваров. Но ему необходимо поддерживать хорошие отношения с начальником экспедиции. И у него что-то определенно на уме.

Он неискренне пожелал мне скорейшего выздоровления. А потом приступил к делу.

— Как вы оцениваете важнейшую роль СОН и моего Института контакта на начальном этапе подготовки экспедиции? — зачитал он из блокнота, а потом нажал на кнопку на массивной авторучке с диктофоном.

— А вам зачем мое мнение? — удивился я.

— Вы должны подойти ответственно, — насупился лорд. — Ваш ответ будет включен в мемуары, которые я сейчас пишу.

Я нервно икнул. Мемуары! Представляю, кто там будет единственным достойным лицом среди собравшегося на борту корабля сброда. Ховард непритворно уверен, что именно его взгляд на события бесценен для будущих поколений.

— Мемуары — эта очень серьезная и ответственная работа, — принялся пространно разглагольствовать англичанин. — Требует навыков и способностей. Друзилла Блэйк сейчас тоже предпринимает попытки что-то написать. Мечтает стать знаменем феминистского движения во всем мире. Но она слишком глупа, чтобы осознать и описать события полно и объективно. Мы с вами вершим историю. И мы должны тщательно зафиксировать ее вехи.

Да уж, приехали. Австралийка и лорд пишут мемуары. Не отходя от станка, чтобы успеть раньше других. А чему удивляться? Когда нечего делать, а все вокруг работают и чем-то заняты, то пальцы так и тянутся к клавиатуре ЭВМ — писать мемуары о том, как ты спасал экспедицию и весь мир…

Вскоре я перестал представлять медицинский интерес. Добрый доктор объявил, что я здоров. И выпер меня из своих владений, вернув в привычную колею.

Вот только вернуться в нее просто так не получалось. Потому что в потайной каморке безопасников у нас с доктором состоялся важный разговор, но уже не как с врачевателем телес, а как с главным безопасником. И этот разговор представил факты в другом свете. Все было куда хуже, чем мы предполагали в начале.

— Наши инженеры и примкнувшие к ним ученые не понимают, на какой импульс вы напоролись при пустотной вылазке, — сказал Волхв. — Тут явная аномалия.

— Я тоже не понимаю, — развел я руками. — Удар был электрический. И мне было очень больно.

— Самое интересное, кабель, датчики и остальное оборудование, которое вы ремонтировали, работают как часы. Плазменный удар ушел целенаправленно в двух человек. Один из которых — Старьевщик.

— Ты видишь связь? — внимательно посмотрел я на угрюмое и усталое лицо Волхва.

— Наш контролер нестандартных воздействий засек всплеск.

— Что за всплеск?

— Сработал какой-то артефакт, — пояснил Волхв.

— Хочешь сказать, меня хотели убить?

— Не знаю. Мне кажется более вероятным, что на тонком плане сработало какое-то вольное или невольное намерение. И артефакт трансформировал гнев в Импульс. Источник мы не проследили.

— А что еще за артефакт? — поинтересовался я, ощущая, как на меня наваливается какая-то реально ощутимая тяжесть.

— Нечто далеко за пределами земных технологий.

— Изумительно! Значит, мало нам того, что Доппельгангер на борту. Так у него еще внеземной артефакт.

— Похоже, так, — произнес Волхв, и в его голосе прорезалась какая-то безысходная тоска.

— И кто владелец? Лорд Ховард?

— Я бы не был так категоричен. Может, и он. А, может, кто-то совершенно другой…

— Тогда надо дать врагу еще одну возможность проявить себя, — предложил я.

— Излагай план, — сказал Волхв.

— Да это не план. А просто шокирующий ход…

Глава 28

Все шло своим чередом. Корабль летел. Люди работали. В салоне трепались. Я уже настолько привык к этому ритму, что, казалось, так было всегда и будет впредь.

Однако наш полет к Урану уже перевалил за середину. И нервозность приближения к цели потихоньку начинала прокладывать дорожки в мое сознание.

На сей раз в салоне лорд, чем-то недовольный, весь в своих мыслях, насупился в углу. А словесная баталия разгорелась между нашим уже почти штатным агитатором Ваней Дорониным и нобелевским лауреатом Бартоном.

Надо отметить, что Ваня порой делал все, чтобы в своей непримиримости перегнуть палку. И вызывал этим искреннюю радость у своих оппонентов. Вот как сейчас.

Доктор Бартон по доброте душевной решил сделать комплимент СССР и объявил, что девушки в России, несомненно, самые очаровательные во всем мире. И что он постоянно бывает в Союзе. И с каждым годом девушки одеваются все ярче. Да и вообще, Москва начинает походить на нормальный западный город — с изысканно одетыми людьми, изобилием ярких красок и самых разных развлечений. Больше становится легкой беззаботности и праздника.

Может, астрофизик рассчитывал на какую-то ответную любезность от Вани, но тот надулся, а потом выдал:

— Вас это радует, а меня настораживает.

— Почему? — искренне изумился нобелевский лауреат.