НЛО майора Казанцева

— Надо что-то делать! — воскликнул я. — Пока мы тут трепимся, он нам разнесет весь корабль!

— Не сможет! — торжествующе произнес Волхв. — Мы его загнали в виртуальный отстойник!

— Это что такое?

— Он считает, что проник в управляющий центр. А мы его перенаправили в специальную виртуальную копию… Мы же просчитывали подобные варианты и подстраховались.

— Даже так, — сказал я, успокаиваясь. — Кстати, какой у него шанс был на успех без этого вашего отстойника?

— Практически стопроцентный. Этот его код пробивал систему корабля и частично брал ее под контроль. Только гад не знает, что мы установили дополнительный контур безопасности с использованием наработок «Фрактала». Как раз на такие случаи.

— Волшебники, — хмыкнул я, откидываясь в кресле и расслабляясь.

— Доброе мы хранилище подсунули, — продолжил Волхв. — Полностью наполненное дезинформацией.

— Это хорошо, — кивнул я. — Но каков гаденыш!

— Тут два варианта, — начал рассуждать Волхв. — Или лорд — это Доппельгангер. Или имеет место банальный шпионаж. «Заморышей» давно интересуют некоторые хитрые моменты в работе силовых установок кораблей класса «Тесей». И они вполне могли использовать представившуюся возможность на нашем борту.

— И что нам теперь делать? — спросил я. — Арестовать этого лорда? Или пристукнуть? На корабле всегда найдется пара подходящих вариантов несчастного случая.

— Не торопись, Старьевщик. Мы теперь можем контролировать вылазки этого англичанина. И узнать, чего ему надо… Кроме того, отправим информацию на Землю с самим кодом. Может, наши спецы внесут ясность — откуда это взялось.

— То есть гада не трогаем?

— Пока не трогаем, — уточнил Волхв.

— Но рядом с ним все время должен быть наш человек, — объявил я. — Этот аристократ-дегенерат постоянно должен находиться на мушке. И чтобы палец на спусковом крючке не дрогнул, когда придет момент.

— У нас не дрогнет, — пообещал со зловещей улыбкой Волхв…

Глава 26

Провал в другую частотность даром не прошел. Если внутренние системы «Афанасия Никитина» вообще не пострадали, то по обшивке как будто теркой прошлись. Одни приборы вышли из строя на время и после прокачки снова заработали. Другие выбило напрочь.

Практически весь экипаж был задействован в тестировании корабля. Людей не хватало. И капитан предложил выползти на обшивку мне. Конечно, не просто так предложил. Знал, что я обладаю отличными навыками пустотника, и лучше меня в открытом космосе мало кто сделает работу.

Руководителем нашей вылазки был назначен главный инженер корабля Сергей Епифанов.

И вот в пустотных скафандрах мы карабкаемся по титановому внешнему корпусу, держась за поручни. За нами тянулись страховочные тросы. И еще работали электромагниты, прилепляющие подошвы к обшивке.

Предосторожности были не лишними. Здесь мы находились вне сферы искусственной гравитации, в связи с чем легко могли улететь в открытый космос, если не за что будет уцепиться в нужный момент. Поэтому у нас и тросы. И магниты. И небольшая ракетная установка в ранце.

Первым шел Епифанов, а я за ним метрах в десяти. Он с увесистым, похожим на гранатомет детектором электромагнитных полей. Я — с полуметровым, смахивающим на конфету на палочке, дефектоскопом. Мы искали пробой в энергокабеле датчиков системы дальнего метеоритного обнаружения.

Две букашки ползли по телу огромного корабля. Созданного трудом таких же букашек. Странное все-таки существо человек. Маленькое. Слабое. Но его руками созданы Египетские пирамиды. Титанические плотины. Гигантские звездолеты. Будут созданы и искусственные планеты. И все его слабыми руками. Есть в этом некое волшебство. Точнее, волшебство тут в безграничном величии Разума…

Искали мы пробой долго. Что-то мешало работе нашего оборудования. Только через полтора часа удалось обнаружить поломку.

После этого оставалось открыть техническую панель и запустить внутрь коммуникаций колонию «пауков». Это такие шустрые микророботы, которые, повинуясь центральному управляющему импульсу, пролезут, куда надо, и починят, что от них требуется. Главное, задать правильное направление, и чтобы ползти им было недалеко.

— Сделано. Возвращаемся, — доложил на рубку главный инженер.

— Ждем! — ответил вахтенный.

Работа в открытом космосе требует колоссальных затрат физических и душевных сил от человека. Порой за один такой выход теряешь по два килограмма веса. Какая бы ни была техника, все же открытый космос враждебен слабой белковой жизни.

Я уже предвкушал, как расслаблюсь в свой каюте, попивая чаек.

И в момент самых сладостных грез нас шарахнуло.

Боль от электрического удара была страшная, но недолгая. Я отключился. А когда пришел в себя, понял, что вижу удаляющийся от меня корпус «Афанасия Никитина». Меня неумолимо уносило в открытый космос. Фал, которым мы с главным инженером были привязаны к кораблю, болтался в стороне, обрубленный, как длинная макаронина.

В эфире шуршали помехи, через которые с трудом пробивался голос капитана:

— Грач-один, Грач-два, ответьте! Грач один и Грач два. Что с вами?