No Featherbed for Me (СИ)

Когда Арья вышла во двор, чтобы присоединиться к процессии, отбывающей в Винтерфелл, первым, что она услышала, был плач ее детей. Алисанна обхватила Эшару за шею, рыдая, пока септа пыталась увести ее, а Эймон обнял ее за ногу, схватившись за нее всеми конечностями. Лишь Рэйнис не обнимала свою суррогатную бабушку, но лишь потому, что плакала в объятиях Рэйго, пока они шептали друг другу что-то по-дотракийски так быстро, что Арья не могла разобрать, о чем они говорят.

Арье казалось, что ничего не могло быть хуже, чем стать свидетелем прощания детей с Эйгоном. Алисанна едва знала своего отца, так что, когда он поцеловал ее в щеку, она лишь захихикала, прежде чем вернуться в руки Арьи. Эймон, который понимал уже достаточно многое, лишь спросил отца, есть ли хоть какой-то способ остаться рядом с ним. Они оба плакали, когда Эймон вернулся к матери, спрятав мокрое от слез лицо в ткани ее юбки.

Но, когда Эйгон потянулся к Рэйнис, которая прекрасно понимала, что значит быть бастардом, она отступила назад, оттолкнув его руки, и ее прекрасное лицо исказила ярость. Рэйнис никогда не позволяла себе даже повысить голос на отца, человека, которого она буквально обожала, и Арья ясно видела болезненную реакцию Эйгона на ее отказ. Он пытался поговорить с ней, нашептывая ей что-то тем мягким голосом, каким часто разговаривал, когда она была еще малышкой. Этот голос означал, как сильно он любит своего первенца, но Рэйнис отвернулась от него. Лишь когда Эйгон умолял свою дочь поцеловать его, Рэйнис заговорила, разбив сердце Арьи на мелкие осколки своим ответом.

- Я больше не твоя дочь. Я Рэйнис Сноу, и именно ты сделал это со мной. Если я не заслуживаю твоего имени, то ты не заслуживаешь моих поцелуев.

Ничто не могло сломить Эйгона Таргариена: ни убийство его семьи, ни изгнание, ни положение нищего, наемника и преступника. Лишь маленькая семилетняя девочка могла уничтожить короля-дракона Семи Королевств одним своим отказом.

Она наблюдала, как Рэйго усадил все еще всхлипывающую Рэйнис в седло, а затем снял аракх со своего бедра, удерживая его за рукоять из драконьей кости. Он застегнул ремень с оружием вокруг талии Рэйнис и сказал ей что-то, прежде чем мягко поцеловать ее в лоб. Арья была удивлена, когда сын Дейенерис остановился перед ней, и выражение его лица казалось тверже камня.

- Если вы когда-нибудь пожелаете вернуть то, что ваше по праву, у вас всегда есть мой кхаласар, - поклялся Рэйго, и его предложение внезапно растрогало Арью. Он любил ее детей, и она ненавидела то, что им приходилось расставаться из-за глупой политики.

Бран посадил Эймона перед Рэйнис, пытаясь всячески его подбодрить и взъерошив его волосы, но Арья понимала своего сына лучше, чем саму себя. Ее чувствительный мальчик всегда ощущал чужую боль острее, чем свою собственную, и ничто не могло сейчас поднять ему настроение. Когда септа заняла свое место в повозке рядом с Алисанной, Арья подошла к Эшаре, крепко обнимая ее.

- Помни то, что я сказала тебе, - прошептала ей Эшара, и Арья почувствовала ее горячие слезы на своей щеке. – Не позволь Рэйнис стать идеальной маленькой леди. Удостоверься, что Эймон практикуется с арфой, и рассказывай Алисанне лишь хорошее об ее отце, ведь мы обе знаем, что внутри короля скрывается все тот же честный человек.

- Я обещаю, - поклялась Арья, зарываясь волосами в темные волосы Эшары.

- Я не могу приехать в Винтерфелл, но ты можешь посетить Звездопад, - продолжила она, и Арья впервые осознала, что Эшара тоже расстается с частью своей семьи. – Я бы очень хотела увидеть вас с Аллирией вместе. И позаботься о своем несчастном отце, он и так постоянно беспокоится о тебе.

- Обязательно, - стараясь сохранить самообладание, Арья отстранилась. – Я люблю тебя.

- И я тебя, - Эшара поцеловала ее в лоб и в кончик носа, так же, как целовала ее детей, когда укладывала их спать. – А теперь иди домой.

Точно так же, как и ее дети, Арья плакала, покидая Королевскую гавань, но не желала оглядываться назад на место, подарившее ей лишь страдания. Она подумала о Сансе и ее детях, которые сейчас были на пути к утесу Кастерли, стараясь не думать о Джендри, не думать о нем больше никогда. К тому времени, как они достигли Речных земель, Арья почти убедила себя в том, что Джендри Баратеон стал для нее лишь воспоминанием.

А затем она поняла, что у нее не было регул уже три месяца, о чем она совсем позабыла в суматохе последних событий.

Когда они остановились в гостинице, Арья отправилась на поиски богорощи, оставив своих детей в компании братьев. Южнее Перешейка едва ли осталось много богорощ, и обнаруженное ею чардрево выглядело скорее печальным, чем свирепым. Когда Арья преклонилась перед ним, ее руки автоматически сложились на пока еще плоском животе, где покоился маленький олень.