No Featherbed for Me (СИ)

Арья резко вдохнула, когда руки Эйгона обхватили ее за бедра, и он с легкостью поднял ее, направившись в сторону кровати. Посадив ее в центр, он начал осторожно раздевать ее, едва касаясь кожи.

- Я бы женился на тебе каждый день до конца своих дней.

Робб однажды шутливо обвинил ее в том, что в ней больше от мужчины, чем в нем, и иногда Арье казалось, что это правда. Она безумно любила своего старшего брата, но Робб зачастую вел себя по-глупому, ослепленный благородной целью. Но лед в ее крови, казалось, беспрекословно тает под привычными прикосновениями Эйгона, и она проклинала себя за то, что становится такой слабой.

Однажды она слышала, как Теон называет любовь «женской слабостью», но Арья была уверена, что любовь – слабость не только женщин.

_____________________

- Знаешь, мы еще не слишком стары, - сказал Эйгон, когда они лежали в спутанных простынях, потные и запыхавшиеся.

- Для чего?

- Еще детей, - рука Эйгона расположилась на нижней части ее живота. – У нас мог бы быть еще один, или даже два, если поторопимся.

- Тебе легко говорить, ведь это не твоему телу придется пройти через все это, - вырисовывая бессмысленные узоры на его широкой груди, напомнила она. – Я чуть не умерла, рожая Эймона, с Алисанной было ничуть не легче, а Брандон был настолько большим, что буквально застрял.

- Правда? – Эйгон затих на мгновение, лениво перебирая ее волосы, прежде чем продолжить: - Я люблю его, ты знаешь это. Люблю так же, как и Эймона и девочек.

- Но?

- Но я не хочу, чтобы твой последний ребенок был от Джендри, - прошептал он, и Арья слышала стыд в его голосе. Если бы она была той женщиной, какой была несколько лет назад, то разозлилась бы на него за эту ревность, но ярость, наполнявшая ее в юности, сменилась холодной рациональностью. Она понимала Эйгона, но это не означало, что ей нравится то, что он говорит.

- Это не лучшая причина, чтобы заводить ребенка.

- Ты не хочешь больше детей?

Иногда Арья действительно хотела. Когда Брандон начал отталкивать ее протянутые руки, настаивая на том, что он уже вырос и больше не маленький ребенок, ее сердце болезненно сжималось от осознания того, как же быстро выросли ее четверо детей. Тем не менее, Арья не хотела выходить замуж снова, а ее и без того настрадавшиеся родители не смогли бы вынести очередного бастарда, так что Арья пришла к выводу, что ее время прошло. Однако, временами ей отчаянно хотелось придушить своих уже рожденных детей, до глупого упрямства уверенных в том, что им абсолютно не нужен совет их матери.

- Думаю, это может быть проблематично, - тактично ответила она, поворачиваясь, чтобы посмотреть на него, и надеясь, что он увидит искренность в ее глазах.

Голос Эйгона звучал по-юношески уязвимо, когда он спросил:

- Ты все еще любишь его?

Вздохнув, Арья села, не смущаясь собственной наготы. Несколько мгновений она пыталась подобрать правильные слова, прежде чем ответить:

- Какая-то часть меня всегда будет любить его. Он был первым мужчиной, которого я полюбила, первым, кто… кто захотел меня на самом деле, - заметив, как Эйгон вздрогнул, она осторожно добавила: - Ты точно хочешь это услышать?

- Да, - с неохотой ответил он.

- Санса всегда была идеальной дочерью: любимицей матери, красивой и обаятельной. Все, чего она хотела, это выйти замуж за красивого принца и быть его принцессой. У нас с Сансой всегда были сложные отношения, и, возможно, мы не всегда ладили, но я никогда не хотела лишать ее чего-либо, - Арья язвительно рассмеялась. – В этом я, конечно же, с треском провалилась.

- Арья…

- Он ненавидел это – быть принцем, наследником, ненавидел настолько же, насколько я ненавидела тот факт, что меня отправляют в Дорн, а затем и в Штормовой предел. Он был моим лучшим другом очень долгое время. Иногда даже единственным другом, и, когда мы вернулись тогда, это было просто…

- Просто что?

- Утешительно. Знакомо. Как оказалось, честь ни к чему хорошему меня еще не приводила, так почему бы просто не поддаться? И я любила его, да, но я стыдилась этой любви и… Меня столько раз называли «шлюхой короля», но я не чувствовала себя шлюхой до тех пор, пока не переспала с мужем моей сестры.

- И ты все еще его любишь, - подытожил Эйгон.

- Как я могу не любить его, когда он подарил мне Брандона? Ты бы хотел, чтобы я ненавидела его, чтобы очернила его имя и проклинала его? Он не плохой человек, просто он слаб, как и все мы. Все мы принимали решения, верные или нет, но я не могу смотреть на Брандона и поливать грязью того, кто принес его мне, принес нам.

Между ними повисло тяжелое молчание, прежде чем Эйгон заявил:

- Брандон наш сын, и я не хочу, чтобы он когда-нибудь узнал о роли Джендри Баратеона в наших жизнях.

- Джендри ничего для него не значит. Брандон твердо верит, что ты его отец, и что он такой же Таргариен, как и его сестры и брат.

- Хорошо, - притянув Арью обратно к себе, прошептал он, - но я все еще думаю, что мы еще не слишком стары для детей.

Она мягко рассмеялась, положив голову ему на плечо.