No Featherbed for Me (СИ)

- Так давай составим план. - Наклонив голову, чтобы его слова никто более не услышал, он умоляюще прошептал: - Подумай о том, как долго мы ждали друг друга. Санса дала нам свое благословение. Это лучшая возможность, которую мы когда-либо получим, и я не хочу ее упустить.

- Мы обсудим это после сражений. Брандон участвует…

- Я знаю. Я сам оплатил его броню.

- Что? Он сказал, что Ренли…

- Он не хотел расстраивать тебя.

Когда они дошли до трибун, Джендри кивнул, прежде чем подойти к Сансе и Элинор, в то время как Арья позволила сиру Деймону провести себя до самой королевской ложи. Эйгон, Джесса, их девочки и близнецы были на месте, но детей Арьи там не оказалось. Она уже собралась спросить Эйгона, куда они подевались, когда Алисанна поспешно взбежала по ступеням, придерживая свои юбки, и села подле Арьи.

- Где Эймон и Рэйнис?

На красивом лице ее дочери застыл гнев, смешанный с раздражением - истинные эмоции впервые прорвались наружу с момента ее прибытия ко двору.

- Эймон решил участвовать.

- Эймон участвует? Эймон? Почему?

- Потому что он слишком много слушает Рэйнис и слишком мало - себя. - Алисанна сделала резкий вдох, скрестив руки на груди. - Это должен был быть день Брандона. Почему они перестали считаться с ним?

- Потому что он не дракон, - прошептала Арья.

- Что ж, он все еще волк, все еще наш.

Сердце Арьи сжалось, почувствовав горячую преданность в голосе Алисанны, напомнившую ей ее отношения с Джоном Сноу. Она не знала, что происходит между ее сыновьями, но видела, что они едва могли смотреть друг на друга после прибытия Эймона. В первый раз на памяти Арьи Эймон вел себя неприветливо, совсем как Эйгон в минуты ярости. Впервые она задумалась о том, насколько сильно время и расстояние изменили ее детей, и в этом была ее вина.

Эймон хорошо показал себя на лошади, с легкостью сбросив с коня Ройса из Долины. Толпа приветствовала его, своего драконьего принца, и Арью это радовало. После его решения покинуть Цитадель, Эймон снова стал наследником Эйгона, а с королями, которых не любит народ, ничего хорошего не случается. Ее старший сын не был исключительно талантливым рыцарем, но он к этому никогда и не стремился. Арья всерьез задумалась, в чем же заключались истинные намерения Эймона.

Если толпа и приветствовала Эймона, то она просто взревела при появлении Брандона, который выбил неповоротливого Уэнта из седла с такой силой, что бедняга, казалось, отскочил от земли при приземлении. Взгляд Арьи метнулся к Джендри, и она увидела, что он кричит вместе со всеми, а на лице его читалась вопиющая гордость. Взглянув на Эйгона, она увидела печальное выражение на его красивом лице, словно он был чем-то очень обеспокоен.

Она не знала, что беспокоит его больше: толпа, поддерживающая Брандона, или олень на его груди.

_____________________

- Не знала, что ты хотел быть рыцарем.

Эймон отвлекся от книги, и на его губах заиграла еле заметная улыбка. Когда она пересекла комнату, чтобы присесть на край его кровати, то вспомнила ночи в Винтерфелле, когда он рассказывал ей своем дне: об уроках с мейстером Лювином, времени, проведенным с дедушкой, обо всем, что было у него на уме. Однажды, во время ссоры с Рэйнис, ее дочь обвинила ее в том, что она любит Эймона больше. Иногда Арье казалось, что это действительно так.

- Ты стала тактичнее.

- Ты стал изворотливее.

- Этому я научился в Староместе. - Заложив страницу, Эймон закрыл книгу и отложил ее в сторону. - Я ждал твоего прихода, но надеялся, что наше воссоединение будет более радостным.

Арья хотела задать ему тысячи вопросов, хотела остаться в его покоях и заставить Эймона рассказать обо всех причинах, по которым он покинул Цитадель, чтобы уехать с Рэйнис и провести год в Вольных городах. Эймон всегда был самым честным из ее детей, и она сомневалась, что он соврал бы ей.

Вместо этого, она сказала:

- Ты должен помириться со своим братом.

- Не я начал это.

- Но ты можешь это прекратить.

- Нет, не могу. - Эймон вздохнул, покачав головой. - Невозможно объяснить что-то Брандону, я пытался. Из-за своей горячности он не способен рассуждать логически. Я не хотел ранить его чувства, но он все принимает слишком близко к сердцу.

- Он любит тебя и хочет поддерживать во всем.

- А я люблю его. Дело не в любви, мама.

- Тогда в чем же?

Эймон молчал, вглядываясь в языки пламени, танцующие в камине, прежде чем сказать:

- Знаешь, иногда мне хочется, чтобы мы остались с дядей Джоном на Стене. Я тогда едва помнил отца, он был лишь призрачным воспоминанием и героем рассказов, не более. Мне нравилось проводить время с Вель и Даллой, и мне даже нравились те ужасные торты, что ты делала на наши именины. Когда я был в Цитадели, я думал облачиться в черное, когда получу свою цепь. Я хотел служить с дядей Джоном, и в этом случае я мог бы быть поближе к Рэйнис.

- Так почему же ты не сделал этого?

- Потому что Рэйнис нуждалась во мне больше, чем я - в цепи мейстера. - Его улыбка стала еще более печальной, когда он сказал: - Ты отказалась от того, чего желала, ради отца. Мы не такие уж и разные.