Но кому уподоблю род сей?

В-третьих, со времен принятия Никейского символа (325) так никто из богословов и не смог пояснить, что же означает, что Отец и Сын суть нераздельно и неслиянно. При этом неразумение того, о чем говорят, желая быть законоучителями (ср. 1 Тим 1:7), возводится без стеснения в ранг праведности. Это очень напоминает те невразумительные языки, о которых говорит Павел: «Когда я молюсь на [невразумительном] языке, то хотя дух мой и молится, но ум остается без плода. Что же делать? Стану молиться духом, стану молиться и умом; буду петь духом, буду петь и умом... В церкви хочу лучше пять слов сказать умом моим, чем тьму слов на тайном языке.» (1 Кор 14:14,15,19). Умом, однако, ничего не удается сказать, равно как и истолковать таковые языки, в чем отцы и признаются, - «Так если и вы языком произносите невразумительные слова, то как узнают, что вы говорите? Вы будете говорить на ветер. » (1 Кор 14:9).

Вторым вариантом решения проблемы является возможность прикрыться Тертуллиановой формулой «верую, ибо абсурдно» и верить в абсурдного бога. Третьего выхода из тупика нет.

В-четвертых, в-пятых, в-шестых, мы могли бы привести множество Самому Иисусу принадлежащих речении, опровергающих троичные положения, подобные тому, о чем повествует «Право-славный катехизис»: «Нельзя помыслить того, что Бог-Сын в какой-то мере неравен Отцу.», - да и не надо ничего помышлять - открываем Евангелие от Иоанна и читаем: «Отец Мой более Меня.» (Ин 14:28).

И если Иисус - Бог, Всевидящий, Всевышний, Всесильный, Всемогущий, - все сии определения Бога взяты из того же православного катехизиса, - то как же могло случиться, что Иисус говорил: «Дать сесть от Меня по правую сторону и по левую не от Меня зависит, но кому уготовано Отцем Моим.» (Мф 20:23); «Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут. О дне же том, или часе, никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын, но только Отец.» (Мк 13:31,32).

Вернемся вновь к приведенному уже фрагменту Откровения. «Побеждающему дам сесть со Мною на престоле Моем, как и Я победил и сел с Отцем Моим на престоле Его.» (Отк 3:21). Апологеты троичности Бога не смогут ответить на вопрос: когда было время, при котором Тот, от лица Кого ведется повествование, не сидел еще с Отцем на престоле Его, но боролся, чтобы победить?

А взглянув на описание искушения Иисуса от диавола в пустыне, куда он был возведен Духом (Мф 4:1-11; Лк 4:1-13), мы встанем перед выбором: либо признать апофеоз Тертуллианова абсурда, при котором Бог одной Своей ипостасью позволяет искушать от диавола другую Свою же ипостась, то есть Самого Себя по единосушию, - и все это при том, что «Бог не искушается злом...» (Иак 1:13); либо отвратиться «негодных... и бабьих басен» (1 Тим 4:7) и спросить себя: «не обман ли в правой pуке моей?» (Ис 44:20). Ведь задача правой руки понятна: «Ты держишь меня за правую руку.» (Пс 72:23). Что же вместо этого в правой руке традиционного богословия?

3б

Но если не троичность, то каков же следующий после премудрости основополагающий принцип, на котором строится все сотворенное Богом? В стремлении найти правильный ответ вспомним, что премудрость символизирована светом, но какие стихии, поддерживающие Царствие Отчее, остались пока без внимания? Ответ дает все тот же Павел: «А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше.» (1 Кор 13:13).

Разве не свяжем мы теперь воедино два (пусть даже одно из них и ложно) свидетельства Иоанна - о том, что «Отец, Слово и Святый Дух сии три суть едино.» (1 Ин 5:7), с тем, что «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем.» (1 Ин 4:16). Впрочем, мы будто пытаемся обосновать, что тройка символизирует любовь, - нет, в этом нет нужды, ибо сие следует из системы ТАРОТ. Паша же задача заключатся лишь в том, чтобы проверить, так ли обстоит дело в Библии.

Приводя примеры тайны тройки, нам, видимо, лучше начать с тех, где фигурирует и двойка, сокровенный смысл которой уже открыт:

«Не достаточно одного свидетеля... при словах двух свидетелей или при словах трех свидетелей состоится дело.» (Вт 19.15); «при устах двух или трех свидетелей будет твердо всякое слово.» (2 Кор 13:1), - раскрывая смысл этого, скажем - само по себе утверждение об истинности чего бы то ни было, на что не скупятся некоторые лжепророки, еще не доказывает собственно истинности утверждаемого, но требуется еще и подтверждение, основывающееся на наличии в сем мудрости с любовью. Туг-то мы обязательно вспомним Павла в другом контексте: «Если... имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, то я - ничто.» (1 Кор 13:2).