Но пасаран

В небольшом номере отеля «Флорида» на втором этаже вечерами не хватало стульев, и люди в суконных куртках — форме интербригад — сидели на подоконниках, на кровати. Паркет был измазан окопной глиной, табачный дым застилал лица. Хозяин комнаты, добрый и радушный, слушал гостей, задумчиво глядя сквозь очки, весело смеялся, шутил. И никто, по-моему, в эти вечера не задумывался о бессмертии великого Хемингуэя, который попросту болтал с приятелями, подливая им в мятую солдатскую кружку обжигающего виски. Сюда на огонек приходило множество людей. Молча кивнув головой, уходили, чтобы ночью вернуться в свой блиндаж в Каса дель Кампо, до которого от порога «Флориды» было рукой подать.

Я задержался, чтобы снять бульдозеры, которые утюжили прах незабвенной «Флориды».

В будний день в парке Каса дель Кампо тихо, безлюдно. Стрельчатые лучи солнца пронизывают кудрявые кроны деревьев, теплыми бликами ложатся на зелень травы. Стрекочат цикады, поют птицы. Передний край обороны Мадрида. Здесь у реки Мансанарес в дождливый ноябрьский день впервые я встретил Матэ Залку. Штаб его бригады был в сторожке лесника. Советник генерала Лукача Павел Иванович Батов сидел над полевой картой. Его глаза после нескольких бессонных ночей были голубее, чем всегда. Вот эта сторожка, она цела. Вот Французский мост. По нему мчатся автомобили. В Каса дель Кампо стояли насмерть советские танкисты. Они дрались рядом с испанцами, французами, чехами, немцами, американцами, поляками. Первое боевое крещение получил здесь юный политрук — танкист Ваня Зуев, геройски погибший в 1942 году на Волховском фронте. Здесь дрались погибший под Ржевом Герой Советского Союза Арманд и ворвавшийся со своим танковым корпусом на улицы Берлина Семен Кривошеин, а многие русские парни здесь сложили свои головы. Могилы их поросли на испанской земле высокой травой. Так же, как и траншеи, следы которых едва заметными впадинами пролегают меж деревьев.

Вечером Гран-виа залита потоками слепящего света реклам, витрин дорогих магазинов. Блики света мелькают в бесконечном потоке автомобилей. Бесшумно скользят роскошные лимузины. Огни, огни…

Когда мы с Симоновым шли по Гран-виа мимо сверкающих огнями реклам кинотеатров, оба мы думали о том, что настанет день и наш фильм об Испании мы покажем здесь, в Мадриде. Молодые испанцы, родившиеся после окончания войны, увидят на экране героическое прошлое своей страны. Ту часть этого прошлого, которую им так до сих пор и не дали узнать во всей ее горечи и во всем ее величии.

На улицах испанских городов ни один полицейский, пристально следящий за каждым иностранцем с кинокамерой, не мог заподозрить, что я снимаю тот самый вход в метро, где когда-то снимал обезумевших от ужаса людей, бегущих под землю, спасаясь от бомб. Снимая поток автомобилей на толедском мосту, я в точности уложился в границы кадра, снятого мной 30 лет назад, когда на этом мосту, перегороженном баррикадой, защитники Мадрида отбивали одну за другой атаки марокканцев, рвущихся к центру Мадрида.

* * *

Работа над фильмом продолжалась почти два года. Периоду монтажа и работы над сценарием предшествовала пора долгих и кропотливых поисков нужного материала. Основой послужил извлеченный из архива материал, снятый нами в Испании. Здесь тоже были неожиданные находки. Казалось, я помнил каждый метр, каждый снятый эпизод. Но вдруг обнаруживалось неожиданное. Я, например, вдруг увидел шесть кадров Хэмингуэя, которого весной 1937 года снял в окопах с республиканскими бойцами и забыл об этом. Или, например, тщательно разглядев один кадр, я узнал молодого комиссара интербригад итальянца Луиджи Лонго, ставшего руководителем итальянских коммунистов. В архивах ГДР мы обнаружили кадры гитлеровского легиона «Кондор», который под командованием генерала Рихтгоффена воевал в Испании. Мы обнаружили в архивах и итальянскую фашистскую кинохронику — транспорты с войсками и оружием, прибывающие в Испанию.

Главная тема нашего фильма — интернациональная солидарность антифашистов всего мира. Тех, кто тогда стал под знамена интернациональных бригад, чтобы на испанской земле вступить в бой с фашизмом. О советских наших парнях, дравшихся в Испании, так мало писалось, говорилось!

Благородному подвигу интербригадовцев, живым и павшим на испанской земле антифашистам, советским добровольцам посвящали мы фильм, который решили назвать строкой из стихотворения Михаила Светлова «Гренада, Гренада, Гренада моя…». Стихи эти, ставшие песней, написанные в 20-е годы в революционной России, с новой силой прозвучали в республиканской Испании:

Я хату покинул, пошел воевать, 

Чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать…

Эта песня звучит в фильме, когда советские парни — танкисты и летчики вступают в свой первый бой с фашистами на испанской земле.

Строки Светлова пережили десятилетия, они стали символом интернационализма. Так же, как слова Долорес Ибаррури — «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях», — стали символом всей войны с фашизмом.