«No Woman No Cry»: Моя жизнь с Бобом Марли

Поразительно, с какой легкостью можно обирать овдовевшую женщину, а потом сделать разворот на сто восемьдесят градусов и обвинить ее в тех самых делах, в которые сам ее и втянул. Как-то Дон Тейлор убедил меня купить квартиру, которую он снимал в Нассау, — он говорил, что это неплохое вложение, а ему самому не хватает денег. Он привел меня туда и познакомил с владельцами, отвез в банк оплатить покупку, а потом пришел в фонд жаловаться, что я купила дом за границей! Всю дорогу, зная до тонкостей дела Боба, он был в курсе, что не существовало никаких миллионов, о которых он болтал людям. Если бы Боб был так богат, ему было бы не нужно работать в таком напряженном режиме перед смертью. У нас на Ямайке есть поговорка, которая очень подходит к Дону Тейлору: пожалеешь хромую собаку, она же тебя и укусит.

Разбирательство было результатом иска против бухгалтера и юриста Боба, к которым фонд присоединил меня, в результате нам удалось повернуть дело вспять и засудить фонд. Получалось, что нас собирались наказать за изобретательность, за то, что мы поступали с имеющимися деньгами логично и правильно, и более того — так, как было необходимо. Мне было необходимо купить участок, где мы теперь живем, фабрику на Маркус-Гарви-драйв, студию на Ямайке, в которой мы сейчас работаем. Мне надо была готовить «The Melody Makers», «The Wailers» и «I-Three» к очередным турне, чтобы сохранить дух Боба — он сам попросил Зигги об этом: «Когда будешь подниматься, возвышай и меня». Кроме того, правильно было — и я знаю, что Боб это одобрил бы, — дать детям попробовать себя в деле (что, как каждый может видеть, привело к замечательным результатам). Я должна была снабжать деньгами «The Wailers» и «I-Three», чтобы они продолжали работать с «Tuff Gong». Мне пришлось выплатить множество долгов, которые, как мне сказали, оставил Боб. Я должна была дать деньги матери Боба, чтобы закончить выплаты за дом в Майами, где она живет с детьми, потому что Боб купил его в рассрочку. И все это хотели повернуть против меня — и посадить за благие дела в тюрьму.

Но все, что я делала, было законно. Я слушалась Дэвида Стайнберга и Марвина Золта, потому что Боб всегда им доверял. Я считала, что это верный ход — спрашивать совета у тех, к кому обращался Боб, особенно ради дел, которые он сам бы сделал и которые планировал вместе с ними. Я ничего не делала сама по себе, всегда слушалась их рекомендаций. Поэтому я могла прийти в суд и рассказать все как было, и показать судье, что сделала лично я. Что я изменила, использовав деньги Боба, какие инвестиции сделала, насколько больше пластинок за счет этого продано. И присяжные увидели, что я действовала с лучшими намерениями — разве можно красть у самой себя?

У меня есть стенограмма всего процесса. Он был сложным, но мы выиграли, и между прочим, никого из обвинителей, включая Дона Тейлора, уже нет в живых.

Еще один процесс, через который мне пришлось пройти, был связан с тем, что Дэнни Симс пытался отсудить у нас права на записи, которыми владел Боб. В защиту позиции Дэнни Симса его адвокат пригласил людей, которые не постеснялись присягнуть, что песни Боба принадлежали Дэнни! Это испытание прекрасно иллюстрирует песню Боба о том, что «твой лучший друг может быть злейшим врагом, а твой злейший враг — лучшим другом». Я была в турне во время той части разбирательства, которая проходила в суде Манхэттена, и поскольку я думала, что мне не стоит там показываться, я попросила человека из сопровождающих — нашего повара по имени Обедайя — заглянуть в суд и посмотреть, что происходит. Так получилось, что он вошел в зал как раз в тот момент, когда Дон Тейлор рассказывал судье, что Боб Марли был одним из самых опасных людей на Ямайке. Тут Дон заметил Обе дайю и заявил судье, что я подослала его убить Дона, — и попросил его выдворить!

За все это время судов и прочих бедствий я не сделала ничего, заслуживающего порицания. Потому что я просто пыталась помочь тому, кто ушел слишком рано, тому, кто принес свет в мою жизнь и наставил меня на путь истинный, когда я была молода.

Мне хотелось бы, чтобы все это поняли. Я считаю, что Боб сделал очень важное дело и помог мне найти себя. Да! Кому еще могла я отдать себя? Если бы я досталась другому мужчине, я бы стала совсем другой. Но тогда я слушалась его, потому что он говорил очень важные вещи: «Ты — это ты, ты черная, и ты красивая». И я знаю, что многие, очень многие тоже нашли себя благодаря ему.

Мне по-прежнему нелегко, но сейчас стало немного проще, потому что дети теперь берут на себя часть моих трудов и ответственности. «Так делал мой папа, это ему не понравилось бы, такого он не делал, это он хотел сделать». Так что мы вместе решаем некоторые вещи. Мы упустили много денег, которые могли получить. Но таков уж был Боб. Он был заинтересован не столько в деньгах, сколько в том, чтобы донести свои слова и свою музыку до всего мира. Поехать в Италию и собрать бо́льшую аудиторию, чем Папа Римский, — это для него было важнее миллиона баксов!