№4

– Можно я попробую открыть дверь?

Дьявол, который уже успел забыть про новое развлечение, совсем разочарованный людьми, небрежно махнул рукой в сторону кровавого проема.

Девушка начала подходить к выходу и боковым зрением заметила, как души, вросшие в адские стены, насторожились и уже приготовились броситься за ней. Тут она сорвалась с места и едва не вырвала из двери чугунное кольцо. Жилки на стыке между стенами и дверью лопнули и вросли куда-то внутрь, а из проема забил яркий белый свет. Девушка открыла дверь настежь и отклонилась назад. Она остановилась, будто ждала, когда свет перекатится через нее, как волна, пройдет сквозь нее, сольется с ней, позволив войти в дверь. Девушка обернулась на Дьявола, он как-то умиленно и нехарактерно по-доброму улыбался, продолжая сидеть на троне в вальяжной домашней манере. Девушка смело вышла из Ада, направившись вверх по дороге из света. Дверь резко захлопнулась за ней, успев пропустить две другие души, которые все же смогли доползти на руках до спасительного выхода.

Вишневый домик

Серый котенок Шкет попал в новый мир только вчера. На одной из аллей он увидел огромную дугообразную табличку с круглыми буквами: "Аскольдия". Он в растерянности гулял по главным ярким аллеям, вдоль которых росли замысловатые деревья с листвой, будто из пластилина салатового цвета, мощеные дорожки, огромные бабочки. Ловить их не хотелось, Шкет только шел с открытым ртом и удивленно осматривал все, задрав голову вверх.

Шкету даже начинало нравиться здесь больше, чем дома. Его хозяйка, наверное, очень грустила, что он ушел, но, наверное, так было надо.

Аскольдия была словно игрушечная. То ли кукольный домик увеличили, то ли сняли пластилиновый мультик про Изумрудный город, который Шкет как-то видел в мультфильме по телевизору. Единственное, что заставило Шкета вспомнить о грусти, это отсутствие собеседника. Когда он жил с хозяйкой в любимой квартире, у него был друг – черный кот Бэкингем. Тот славился вредностью, но Шкета он не обижал, они даже дружили. У них были противоположные характеры, поэтому в отношениях царила гармония.

Рассматривая всю эту красоту, Шкет не заметил, как набрел на миниатюрный вишневый домик. Уютный двухэтажный дом вишневого цвета с витражными окнами из коричневого и белого стекол.

Котенок прижался к земле: мало ли кто там живет. Впрочем, наверное, в таком приветливом мире не может быть чего-то страшного, и Шкет робко стал подползать к крыльцу. Три ступеньки и дверца. Возможно, за ней и окажется долгожданный собеседник. Шкет совсем осмелел и к двери подошел уже на прямых лапах. Сел, подумал. Покрутил головой. Мяукнул. Никто не ответил. Тогда он робко поскребся когтями.

Наконец, услышал, как внутри что-то зашевелилось, отодвинулось (скорее всего, стул), и чьи-то шаги постепенно стали приближаться к запертой двери.

– Наконец-то! – сказал кто-то и открыл Шкету. Мужчина в белой рубашке и фланелевых бежевых брюках растерянно опустил голову под ноги, так как явно ожидал увидеть кого-то своего размера. Шкет даже немного обиделся: его совсем тут не ждали. – Привет, – мужчина присел на корточки перед котенком. – Меня предупредили, что теперь будет нескучно и что надо ждать гостей, но не думал, что это будет кот.

Шкет виновато смотрел в пол.

– Ну что? Как тебя зовут? – спросил незнакомец и взял котенка на руки. Он внес его в домик. Там оказалось уютно. Еще уютнее, чем снаружи. Мягкий свет в окна, кровать, печка, кухонный стол, лестница на второй этаж, но, скорее всего, там незнакомец почти не бывал, так как второй этаж походил больше на чердак, чем на комнату. – Хочешь кушать?

Незнакомец отпустил Шкета на пол и принес ему молока, тот с удовольствием все слопал.

– Меня зовут Аскольд, – представился незнакомец, все это время наблюдавший за кошачьей трапезой. – А ты, значит, Шкет.

Котенок удивился. Значит, это его мир? И он так легко узнал имя… Хотя… это место ведь такое удивительное.

– Добро пожаловать в вишневый домик. Теперь мы будем жить вместе, если ты не против. Я буду рад новой компании, а то совсем заскучал. Живу тут один уже очень давно.

– Почему? – вдруг вырвалось у серого котенка, и он удивился, что вырвалось это не на кошачьем языке и не на человеческом, но Аскольд все понял, потому что начал рассказывать:

– Я всегда был странным для людей. Дело в том, что у меня есть одна особенность – я никогда не запоминаю плохое. Помню только хорошее. И это не так, что просто не хочу вспоминать, а действительно не помню. Это куда-то девается из памяти, будто стирается. Заменяется новыми событиями, которые нравятся. Помню, когда сюда попал, мне сказали, что теперь уж точно никто не сможет воспользоваться моей странностью в своих целях, хотя не понимаю, что в этом плохого. Но так выразились, вероятно, чтобы я наконец что-то запомнил, – Аскольд усмехнулся воспоминанию, а потом весело добавил. – Вот например, я выдумал язык, на котором могут говорить все подряд в Аскольдии, и учатся ему почти мгновенно.