Нобель. Литература

У него были разногласия с Ганди, довольно сильные, потому что Ганди однажды имел неосторожность сказать, что одно стихийное бедствие, случившееся в Индии, кажется, или эпидемия — это кара за презрение к касте «неприкасаемых». В общем, сказал примерно то же, что и сказал в свое время, не будем называть имен, один из крупных русских церковных деятелей, сказавший, что землетрясение на одном острове — это следствие религии вуду и плохого отношения друг к другу, а надо было им организоваться чуть-чуть получше, и тогда бы их Господь не покарал. Для Тагора это проявление не столько обскурантизма, агрессивного невежества, сколько жестокости: по его мнению, природный катаклизм справедливым быть не может. Но они все равно с Ганди в результате примирились, совместно сфотографировались, и никаких принципиальных разногласий между ними не было.

Тагор вообще, насколько я помню, избегал с людьми принципиально рвать, у него со всеми были такие, знаете, отношения трогательные. Он и внешне являл собою трогательного седовласого бородатого пророка, к нему и относились как к посланцу небес, с таким не очень пополемизируешь. Это вам не Честертон, который в журнальной полемике совершенно забывался и от избытка темперамента, случалось, терял лицо. Тагор — это замечательно выстроенный, традиционный образ почти святого, учителя.

И он всю жизнь так выстроил, как череду пророчеств, и в последний свой день перед смертью сказал: «Россия победит фашизм», это 1941 год. И победила.

Рабиндраната Тагора вообще как-то в России традиционно любили, потому что любили борца за прогресс, всегда лучше, когда он или афроамериканец или индус, свой борец за прогресс как-то подрывает суверенитет, а чужой борец за прогресс все делает как надо и дай бог ему здоровья.

Он прожил 80 лет ровно, правда, последние два года болел тяжело. Если бы он увидел современный мир или современную Индию, например… Понимаете, он же явление того же типа, что Мартин Лютер Кинг, такой святой, борец, пророк, он бы делал все то же самое. Но, к сожалению, сегодняшняя эпоха и мелкий, как говорил Гессе, фельетонный мир, так устроены, что этот тип не востребован. Писатель-учитель, писатель-пророк сегодня воспринимается скорее как посмешище.

Он для своего времени, для начала ХХ века, этот тип; Ромен Роллан, Рабиндранат Тагор, Лев Толстой — это все писатели одной породы, это такие национальные пророки. Сегодня это совершенно другое, наверное, сегодня у него было бы свое телешоу, в котором он был бы в статусе Опры Уинфри национальной, но не выше, собственный ашрам уже вряд ли.

Обратите внимание, что мать Тереза и то значительной частью верующих воспринимается как посмешище, как тоталитарная женщина, как женщина, которая перестала видеть Бога. Все ей пеняют, что она свои лечебницы организовывала аскетически, а сама лечилась в лучших клиниках Европы или Штатов. Мать Тереза — явление той же, в общем, природы, но посмотрите, сколько критики она вызывает и какие насмешки. Помните, в «Очень страшном кино-3», вот эти матушки Терезы, которые трясут головами.

Сегодня святость не самый востребованный товар, а уж национальный пророк — это вообще маловероятно. Я не знаю, через какие еще катаклизмы должно пройти человечество, но сейчас, слава Богу, и борьба за национальную независимость не так-то уж востребована. Потому что мы примерно знаем, какой трайбализм разворачивается в странах, освободившихся от иноземных влияний, и что там происходит. Поэтому для меня Тагор фигура не столько устаревшая, сколько фигура, неразрывно связанная с борьбой за независимость. А кто сегодня борется за независимость? Идет, наоборот, дикая борьба за разные формы зависимости, сказал бы я.

Но в Индии его по-прежнему чтут, поют, и гимн остается его. Более того, для распространения бенгальского языка и для становления бенгальского национального мифа, — а Западная Бенгалия — это замечательная такая, восточная, как ни странно, часть Индии, — для становления культуры этого штата он сделал, вероятно, больше всех его уроженцев.

Многие его тексты ушли в народ, и люди даже не знали, что это его авторство. Это как всякая авторская песня обязательно уходит в фольклор. Окуджава тоже очень радовался, когда встречал свои песни, ставшие бесхозными. Знаете, вот любопытно, что явление авторской песни пришло к нам с Востока, потому что там поэзия и музыка неразрывны, и очень приятно, что в конце концов это докатилось до нас. И если уж песня Тагора стала гимном Индии, я бы совсем не отказался, чтобы какая-нибудь из песен Окуджавы стала государственным гимном России, но не знаю, доживем ли мы до этого. Во всяком случае, гимном десантников уже стала «Здесь птицы не поют».

Послушайте гимн Индии, он очень красивый, вам так и захочется раскачиваться в такт.

1915 Ромен Роллан