Нобелевская премия

Он взял удостоверение и поднёс его к свету.

– Сёльве Бергман, – прочитал он вполголоса. – Свободный доступ повсеместно. Интересно.

Я не хотел давать ему время задуматься о том, существует ли вообще такая категория допуска.

– Послушайте, – сказал я, подзывая его жестом, который он проигнорировал, – то, что я вам сейчас расскажу, должно остаться абсолютномежду нами. Как вас зовут?

– Мате Альмбрандт, – нехотя ответил он.

– Итак, Мате, как я уже сказал, никому ни слова, – я сцепил пальцы и заговорил ещё тише, так что ему всё же пришлось наклониться ко мне. – Госпожа профессор Эрнандес Круз, лауреат Нобелевской премии по медицине, в настоящий момент сидит в парламенте на вручении другой премии. И десять минут назад у неё лопнул бюстгальтер.

Теперь я обеспечил себе его внимание.

– Не знаю, видели ли вы платье, которое на ней сегодня, – продолжал я со стиснутыми пальцами, – но это катастрофа. Поэтому я должен подняться в её комнату, взять из шкафа совершенно конкретный бюстгальтер, который она мне подробно описала, и вернуться в парламент до того, как начнется приём у спикера.

– Не лучше ли было прислать для этого женщину? – спросил Мате Альмбрандт. Мате Альмбрандт был не так уж глуп.

– Во-первых, – ответил я, – мой отец держит магазин дамского белья, так что я разбираюсь, спасибо за сочувствие. Во-вторых, в такой вечер ни на одной женщине не оказалось подходящей обуви, в которой можно быстро преодолеть по снегу большое расстояние. – Меня самого порой ошарашивает, какие увёртки приходят мне в голову, когда времени на обдумывание нет совсем. – И, в-третьих, у меня случится приступ бешенства, если вы сейчас же не дадите мне генеральный ключ и не уйдёте с дороги.

Он отступил. Я смог войти, и он вручил мне карточку-ключ. Но всё же настоял на том, чтобы обыскать меня на предмет оружия и других злых предметов, а моё удостоверение забрал в залог до моего возвращения. Пока он записывал моё имя в протокольную книгу, я уже скорым шагом шёл к лифту для персонала.

София Эрнандес Круз жила в номере 611. Прежде чем приблизиться к этой двери, я перепроверил расположение видеокамер, наблюдавших холл, и одну из них слегка отвернул в сторону. Если повезёт, никто не заметит изменения, если повезёт меньше, то пройдёт какое-то время, прежде чем кто-нибудь явится глянуть, в чём дело.

Номер-люкс представлял собой, естественно, выставку достижений шведского мебельного дизайна. Я быстро открывал одну дверцу шкафа за другой, схватил первый попавшийся бюстгальтер и сунул его в пластиковый пакет, который был у меня с собой. Затем я сделал то, ради чего, собственно, пришёл сюда: я заклеил замок прозрачной клейкой лентой так, что он теперь не мог защёлкнуться. Тяжёлая дверь держалась прикрытой при помощи пружины; какое-то время вся эта манипуляция останется незамеченной.

Ещё я быстро вывел из строя датчик на двери на лестничную клетку и затем снова поехал вниз. Мате, когда я вернулся, сидел за столом, накрытым клеёнкой с чудовищным узором, и пялился в пустоту.

– Готово, – крикнул я ему и помахал пакетом с бюстгальтером. Затем демонстративно глянул на часы. – Должен успеть.

Он соизволил встать, вернул мне удостоверение и отметил в книге моё убытие. Я отдал ему карточку-ключ и при этом заметил, что он не совсем как стёклышко.

Уже взявшись за ручку двери, я ещё раз оглянулся.

– Да, Мате, – сказал я и похлопал по карману, в который сунул бюстгальтер, – если хоть что-то просочится… Если хоть кто-нибудь отпустит замечание по поводу госпожи профессора… Вы знаете, кому я потом оторву голову?

Он вытаращил глаза и поспешно закивал.

– Да что вы. Унесу с собой в могилу.

– Спасибо, – сказал я. – Без таких людей, как мы с вами, пришлось бы туго тем, кто наверху, а?

Он устало кивнул.

– Можете сказать это во всеуслышание.

Я покинул его и зашагал прямиком, правда, не к тому мосту, через который можно попасть к зданию парламента. Вместо этого я поспешил к моей машине, припаркованной в неположенном месте, и достал из неё всё то, что при личном обыске сразу же было бы обнаружено. Затем я вернулся к Гранд-отелю и на сей раз вошёл через парадный вход.

Фешенебельные отели привычны к непривычно одетым людям. Тем не менее я бросался в глаза в моей кожаной куртке, во всяком случае, ко мне тут же подошёл охранник. Он выглядел представительнее, чем Мате, и с известным подтекстом осведомился, не может ли он мне чем-то помочь.

– Спасибо, – непринуждённо ответил я, – я просто жду человека.

– Может, мне известить этого человека по телефону?

Я осклабился и достал из кармана мой бесполезный мобильный телефон.

– Это я уже сделал. Дама вот-вот покажется из лифта.

– Понял, – кивнул он.

– Однако, – вспомнил я кое-что, – не могли бы вы подсказать мне, где тут у вас туалет?

Очевидно, довольный, что представилась возможность доказать свою необходимость, он показал на один из мраморных коридоров.

– Вперёд и направо, а там через несколько шагов.