Нобелевская премия

Я не верил своим глазам. Как же, ради всего святого, эти люди вводят в свои приборы какие-то данные? Я обошёл окружающие кабинеты; всюду было то же самое. Интернет, понял я. Они сообщаются не только по локальной офисной сети, но и через всемирную сеть. В наши дни больше не рассылают дискеты по почте. Единственный компьютер, который мог располагать дисководом, был, предположительно, сервер, который неизвестно где стоит. Это и не играло роли; взломать доступ к серверу — за пределом моих хакерских способностей.

Проклятье. Я снова отключил компьютер и погрузился в себя, усевшись в кожаное кресло и уставившись на несколько семейных фотографий в рамочках на гладком полированном столе. Через некоторое время глухого размышления я почувствовал сильное желание шарахнуть одной из них о стену.

Значит, остаётся сейф. По крайней мере, я должен сделать попытку, раз уж я здесь.

Не питая особых надежд, я уселся в позе портного перед шкафом, в котором скрывался сейф. Когда выполняешь ответственное в умственном плане задание, важно следить за тем, чтобы тело принимало неутомительное положение, особенно в тех случаях, когда внимание ослаблено сомнениями. Дверца бронированного сейфа закрывалась заподлицо, её шарнирная сторона была дополнительно защищена, так что не за что было зацепиться стамеской или другим взламывающим инструментом. Замок, к тому же, был электронный, с цифровой комбинацией. Со старым добрым стетоскопом тут нечего было делать. А ещё раз возвращаться сюда с тяжёлым снаряжением было рискованно, даже если бы мне удалось замести все следы. К тому же на данный момент у меня вообще не было этого тяжёлого снаряжения.

Я чуть не проглядел её. Если бы я не сидел на полу, у меня бы вообще не было шанса её обнаружить. И так-то мой взгляд лишь случайно упал на узенький краешек бумажки, которая лежала на сейфе сверху, в узкой щели под полкой шкафа.

В десятку. Я выудил эту бумажку, уже заранее догадываясь, что я нашёл. Догадка не обманула меня: то был код сейфа, записанный на оборотной стороне визитной карточки — должно быть, техника, который его монтировал.

В сейфе было множество бумаг, значение некоторых было не сразу понятно. Почему, например, доктор Рето Хунгербюль хранил в сейфе целую стопку счетов, списанных с его кредитной карты? То были почти сплошь счета за отель, всегда лишь на одну ночь, с промежутками примерно в две недели, всегда в Упсале. Что, тайная возлюбленная? Можно не сомневаться. Человек такого общественного положения просто обязан иметь любовницу. По-видимому, хорошенькую, молоденькую штучку, которая прельстилась его должностью и толстым бумажником. А для чего же ещё такое положение?

Другие папки содержали внутренние документы: аттестации сотрудников, некоторые с едкими комментариями, списки людей с указанием оклада, переписка с головным офисом в Базеле о бюджете и персонале. Это было уже интереснее. Я тщательнее просмотрел эти документы, но до того, чтоб напрямую внести в платёжную ведомость похитителей Кристины, они не дошли; все без исключения фамилии стояли и в официальном штатном расписании организации. Придётся рыть глубже.

Другая папка, из солидной зелёной кожи, содержала секретные послания головного офиса руководителю местного представительства. Ого! Я поправил висящий у меня на груди фонарик и углубился в увлекательное чтение.

Как и ожидалось, многие письма касались того обстоятельства, что одной из учёных концерна была присуждена в этом году Нобелевская премия по медицине. Это звучало так, будто это событие стало для «Рютлифарм» полной неожиданностью и будто никто даже отдалённо не рассчитывал на такой исход.

Ну, правильно. Я бы на их месте тоже делал такой вид.

Один лист, отличающийся по формату, описывал жизнь и деятельность доктора Эрнандес Круз и вполне мог быть задуман как шпаргалка для руководства филиала, которое добьётся пресс-конференции на тему Нобелевской премии. Правильно: второй листок такого же строения перечислял факты и даты самой Нобелевской премии. Среди прочего был подробно расписан и способ вручения.

Интересно, что и такие вещи были для чего-то нужны. Я в отдельную стопочку складывал те листы, которые собирался взять с собой для более подробного изучения. Ведь можно было сделать существенные выводы даже из того, что там упомянуто — а что нет!

Многие бумаги содержали только медицинские вопросы и вопросы стратегии фирмы — какие серии опытов какие успехи показали, какие новые медикаменты когда и как надо вводить на рынок, в каких странах приходится наталкиваться на трудности с органами здравоохранения и какие препараты показали побочные действия. Часть текстов была замечательно откровенной; там были точнейшим образом освещены успехи конкурентов, названы встречные меры, и нередко на документах предупреждающе значилось: «Эта информация предназначена не для общественности», — хотя и без того на каждой странице в шапке стояла красная пометка секретности.

Я люблю читать подобные бумаги, особенно когда они предназначены не для меня.