Нобелиат

А третья: «Пидоры, вы тронули голодного трогла…»

«Нужно поговорить с этим Раззаковым, – подумал Юнаков, – что он увидел криминального во всем этом?»

Юнаков стал искать в папке адрес или телефон заявителя, одновременно чертыхаясь и нелестно отзываясь о своем начальнике, который столь опытного следака заставил разбираться с пустышкой.

Занятие это прервалось стуком в дверь.

– Да, – произнес Юнаков.

Посетитель втиснулся в кабинет.

– Меня вызвал следователь.

– Как его фамилия? – спросил Юнаков.

– Тут непонятно написано, – сказал он.

– Давайте посмотрю.

Посетитель подошел к столу и протянул повестку.

– Вам к Давыдову, причем на вчера. Почему не пришли в назначенное время?

– Не смог.

– Сегодня Давыдова нет на службе.

– Вы меня допросите.

– Но это не мое дело.

– А какая разница?

– Не будем говорить о разнице, просто это невозможно.

– И что мне делать?

– Подойдите в секретариат, там подскажут, когда можно прийти еще раз.

Посетитель, забрав повестку, ушел, но почти сразу вернулся с начследом.

– Валера, – сказал тот, – я поручаю тебе допрос свидетеля по делу, которое ведет Давыдов.

– Я не в курсе события преступления.

– Тебе это и не нужно, свидетель должен охарактеризовать подозреваемого.

– Хорошо, может, вы хоть фамилию скажете.

– Моя фамилия Рассказов, зовут Михаил Петрович.

– Да я не о вашей фамилии, а подозреваемого.

– Это запросто, – сказал начслед, – вот его данные…

Допросив свидетеля, Юнаков подписал ему пропуск, но тот не торопился уходить.

– Вам бы не фигней заниматься, – сказал он, – а обратить внимание на то, что у нас в городе действует тайная организация троглов.

– Кого? – спросил Юнаков, хотя уже понял, о ком идет речь.

– Троглов, – пояснил свидетель так, словно речь шла о чем-то известном.

– И чем они знамениты?

– Терроризируют население.

– Ну, террор не по нашей части, напишите заявление…

– Да уже вроде писали…

– Кто?

– Мой друг Раззаков.

– Странная фамилия у вашего друга.

– Не более странная, чем ваша, – нелюбезно ответил посетитель, но потом смягчился и сказал, что друг является ему дальним родственником и должен был носить фамилию Рассказов, но по освобождении Беларуси в сорок четвертом тот, кто опрашивал маленького сироту, не расслышал фамилию, произнесенную мальчиком, и записал Раззаков.

Юнаков хотел было спросить, чем же насолили Раззакову троглы, но дверь отворилась, и начслед произнес:

– Валера, кончай все это, у нас убийство.

– Слава Богу, – произнес Юнаков, весьма удивив и начальника, и свидетеля, – выезжаю.

Юнаков поднялся со стула и извлек из-за сейфа следственный портфель.

– Да не надо, – сказал начслед, – криминалист уже в машине, у него с собой целый чемодан.

– Не могу, это как часть одежды, – ответил Юнаков.

– Как знаешь, – сказал начальник, – отзвонись, когда прибудете на место.

– Если будет время, – ответил Юнаков без должного почтения.

Он действительно был рад выезду на происшествие, только бы не заниматься тем, чем пытался его нагрузить начслед.

НОБЕЛИАТ

По возвращении на Окрестина их перетасовали. Одиночество Крамора закончилось, он оказался в другой камере вместе с Алесем.

– Ты смотри, – сказал Алесь после того, как они остались одни, – я сразу догадался, что он чужак…

– Как ты это определил?

– Вел он себя странно…

– Но ты обратил внимание на это только после того, как его оправдали…

– Да, так бывает.

– Ладно, хватит гадать, у тебя есть доказательства? Нет. Вот и не гадай… Лучше расскажи, как привычный сиделец, что с нами будет дальше?

– А ничего не будет, каждый день одно и то же… до конца срока, тебе четверо суток, а мне девять.

– Слушай, а зачем тебе все это, демонстрации, протесты. Ты ведь специально хочешь выделиться среди остальных, а не, наоборот, скрыться и уйти от ответственности, не получить взыскания?

– Кто тебе сказал, судья?

– Нет, это видно невооруженным глазом.

– Невооруженным, говоришь, впрочем, так оно и есть. Я набираю бонусы.

– Что набираешь?

– Бонусы… Основания к будущему поощрению или преимуществам.

– Для чего?

– Чтобы уехать за границу…

– А так уехать не получается?

– Получается, только выгодней, чтобы я был лицом, пострадавшим от режима…

– Теперь понятно, но ты странный человек, только что обвинил в стукачестве одного из собратьев по несчастью, и вдруг открываешься человеку, которого абсолютно не знаешь.

– Это объяснимо, у меня есть к тебе собственный интерес.

– И какой же?

– Хочу проконсультироваться…

– Твою мать, вот уже два дня все пытаются у меня проконсультироваться…

– Не все, Виталий Сергеевич, а только Замятин и я.

– А кто такой Замятин?

– Не делай вид, что не знаком с ним, это твой двойной тезка и издатель.

– Вот как?

– И ты понимаешь, почему мы оба воспользовались сложившейся обстановкой.

– Здесь, пожалуйста, подробней, – заметил Крамор искренне.

– Пожалуйста, – сказал Алесь, – мы находимся в уникальной ситуации, в любой другой, если бы я подошел к тебе, мог просто послать меня, а сейчас у тебя такой возможности нет. Логично?

– Да.

– Так вот, я собираю материалы для книги.

– О чем будет эта книга?

– О якобы великих ученых…

– Это неоригинально, в последние десятилетия об этом не писал только ленивый.