Ночь без любви

— Мечемся, мечемся всю ночь, а спрашивается — какого черта? — Анатолий передернул плечами. — Жили спокойно, не больно-то задумываясь, почему живем так, а не иначе, почему совершаем те поступки, а не другие… Все казалось естественным и единственно возможным, вроде иначе жить никак нельзя… И вдруг выясняется, что все это чушь, что есть другие оценки, другая система ценностей, другой отсчет… Ребята, ребята… Жизнь не требовала от нас никаких усилий, все шло как бы само собой… Наша жизнь… не давала нам даже повода думать о достоинстве, гордости, самолюбии… Мы прекрасно обходились без всего этого, постепенно забыли о том, что все это есть… Я несусь к Тане, Костя мчится ко мне, Таня к Косте… И все мы пытаемся что-то понять… И никак нам это не удается… Вы заметили — мы не торгуемся, мы боимся, что кто-то из нас подумает о другом плохо… Пытаемся объяснить друг другу… Да что там друг другу — мы самим себе всю ночь пытаемся объяснить свои собственные поступки, понять их… Костя согласен взять на себя наезд, но боится упрека в том, что он бросил умирающего человека… Я тоже не прочь, но что будет с Таней… Таня готова помочь и мне, и Косте, но выясняется, что спасти обоих она не может. И ей приходится делать выбор… Она бы охотно помогла мне, но боится, что это будет воспринято как плата… Она бы помогла Косте, но это будет предательством по отношению ко мне… Мы не готовы, ребята, к таким вопросам, мы мечемся и не можем ни на чем остановиться… Вообще-то мы знаем, что такое хорошо, что такое плохо, но, когда это касается нас, мы теряемся, мы не в состоянии принять решение правильное и жесткое. У нас внутри каша, нравственная каша… Нам нравится считать себя хорошими людьми, мы привыкли считать себя хорошими людьми, но мы не готовы к решениям, мы не готовы к жертвам… А любое решение требует жертв, надо от чего-то отказываться… Иначе нельзя. Костя, ты не передумал?

— Решать вам, Анатолий Васильевич, я же сказал.

— Ну что ж… Это разумно. Я могу сказать Тане о нашем разговоре?

— Как хотите. — Костя пожал плечами, как бы говоря — воля ваша.

— Хорошо. Дело в том, что некоторое время назад, — Анатолий посмотрел на часы, — примерно час назад Костя признался мне… в любви к тебе.

— Это для тебя новость?

— Я допускал, что ты ему нравишься, но что настолько… Это меня озадачило.

— Я тоже лишь сегодня узнала об этом.

— И как… отнеслась?

— Для тебя это не имеет значения.

— Ты уверена, что я правильно тебя понял?

— Да.

— Спасибо… Хоть одно приятное слово за весь вечер.

— Как?! — вскричал Костя. — Мне кажется, она вас отшила, Анатолий Васильевич!

— Нет, Костя… Она отшила тебя. Ты же слышал… Для нее не имеют значения твои признания. Она заверила меня в том, что и я могу не обращать на них внимания.

— Таня! — Костя схватил девушку за плечи, заставил посмотреть себе в глаза. — Таня! Скажи!

— Что, Костя? Мне нечего добавить к тому, что сказал Толя.

— Но ведь мы с тобой только что объяснились! Ты сама сказала, что любишь другого… Меня.

— Да? — Таня повела плечами, освобождаясь от ладоней Кости. — Я так не говорила. Я сказала, что могла бы полюбить другого, хотя бы и тебя. Но я не говорила, что это уже произошло. Мы вполне сегодня объяснились. Мне, например, все ясно. А тебе, Толя?

— Да… У меня нет вопросов. Ни к кому.

— Хорошо! — Костя ударил ладонью по столу. — Вам все ясно, суду тоже все будет ясно, да? Наезд утрясли, свои отношения выяснили, теперь никто уже не стоит у вас на пути, да? Никто не мешает, никто не путается под ногами, да? Очень удачный наезд получился, вам не кажется?

— Нам и раньше в общем-то никто не мешал, — сказала Таня. — Кроме нас самих… Во всяком случае, ты уж точно не путался под ногами. Ты зря наговариваешь на себя, Костя.

— Да? Вот, значит, как… Вот как мы заговорили! А вам не кажется, что люди вы слегка… сволочные?

В дверях появился вахтер, но Костя вытолкал его и захлопнул дверь.

— Продолжай, Костя, — устало проговорил Анатолий. — Продолжай. Я всегда слушал тебя с большим интересом.

— А что продолжать? Ведь вам и так все ясно! Вы, Анатолий Васильевич, простите, по пьянке сбили человека, возвращаясь с красоткой из одного ночного заведения… Но наезд вас не очень удручает, поскольку есть человек, который это мокрое дело берет на себя. Как с ним поступят — не так уж важно. Посадят — ладно, оставят на свободе — пусть живет… И жена большого значения не имеет, поскольку красотка опять же всегда утешит, ублажит, приласкает… Машину государство починит, не обеднеет. Красотка тоже не очень опечалена… Семья у кого-то разваливается — черт с ней! Кого-то в тюрягу посадят — глядишь, еще и поумнеет. А что! Диплом почти в кармане. Жилье, — Костя окинул взглядом комнату, — вроде неплохое. Платить как за общежитие, трешка в месяц. Опять же есть начальник, который и эти расходы возместит за год вперед… Ну? Что? Я не прав?

— Продолжай, Костя, — повторил Анатолий. — Мы внимательно тебя слушаем.

— Чего продолжать? Вам этого мало? Еще добавить?