Ночь Большой луны

— Так Чеслав оказался прав? — ворас, без зазрения совести перебивая обратившегося к нему парня, удивленно приподнял брови, — Вы так и не изучили до конца записи мастера, не правда ли? Не знаете… — он прищелкнул языком и, пытаясь скрыть улыбку, покачал головой, — Наивные, глупые люди. Мне придется потратить еще несколько секунд, чтобы объяснить вам, чем я угрожаю маленькому наследнику. Видите ли… — он быстро облизал губы, ухмыляясь, — После того, как яд вораса попадает в тело жертвы, до его полного выведения — то есть, в течение недели, — последней необходимо полностью воздерживаться от контактов с водой. Если хоть капля жидкости попадет на кожу, а уж тем более, в рот — процесс обращения уже не отменить. И при этом пить хочется безумно, жертва буквально умирает от жажды… Скажи мне, магистр, — взгляд негодяя упал на опешившего Луи, — Ты сможешь удержать племянника от контакта с водой, когда он будет умирать от жажды? Сможешь смотреть, как мучается ни в чем не повинный ребенок?

— Не надо! — девушка, не в силах дольше слушать живописание ужасов, грозящих ее сыну, на мгновение закрыла лицо свободной рукой, другую решительно высвобождая из ладони мужа, — Отпусти сына, я… я пойду с тобой.

— Татьяна!.. — Эрик, совершенно опешивший, не знающий уже, за кого бояться — за жену, или за сына, ошарашенно приоткрыл рот. Татьяна упрямо мотнула головой.

— Я пойду с ним, Эрик. Ради Анри я… ты сам понимаешь, — продолжать она не стала и решительно шагнула вперед.

Анхель заулыбался. Хватку на плече мальчика он пока не ослаблял, внимательно следя за приближением девушки, но в победе своей уверен уже явно был.

Татьяна продолжала идти, медленно, настороженно, не сводя взгляда с насмерть перепуганного сына, желая лишь обнять его и, успокоив, велеть идти к отцу. Она приносила жертву, и была счастлива этому; могла думать лишь о спасении своего ребенка.

— Раз уж ты здесь… — Ричард, бледный, как полотно, сам не знающий, за кого боится сильнее, но не желающий хранить безмолвие и дольше, несколько мгновений назад пораженный жуткой догадкой, сам слегка шатнулся вперед, — То ответь мне на то, о чем не сказал Чеслав. Вик…

— Вы хотите знать, ворас ли ваш родственник, господин баронет? — Анхель, слегка отвлекшись от приближающейся девушки, и даже ослабивший хватку на плече мальчика, широко ухмыльнулся, — Я слишком уважаю вас, чтобы солгать. Да, вы не заблуждаетесь. Падая в пруд, Виктор, Вик, как я называю его, был заражен ядом вораса, моим ядом, Ричард, поэтому выскользнул он из него уже в ином облике… Да, к слову. Должно быть, вы полагаете, что в тот миг, когда вы вонзили кинжал в лоб моему лучшему другу, спас его я? — ухмылка трансформировалась в совершенно змеиную улыбку, — Ошиба-аетесь, господин баронет… стой!

Говоря с Ричардом, упиваясь его реакцией на собственные слова, ворас несколько увлекся и излишне расслабил руку на плече Анри. Мальчик же не стал терять времени даром и, вывернувшись, будто уж, со всех ног бросился прочь от него, в объятия родной матери, ища у нее защиты.

Татьяна, взволнованно обняв сына, прижала его к себе. Слуха ее коснулось озлобленное шипение.

— Ты думаешь, мальчишка в безопасности?! — Анхель, похоже, взбешенный сверх всякой меры, презрительно скривился, — Черта с два! Если ты не пойдешь со мною, через мгновение я окажусь на его плече, и ты не сможешь, ты не успеешь мне помешать! Придется вышвырнуть родного сына из дома, когда он станет монстром, чудовищем, придется…

— Заткнись, Мактиере! — хранитель памяти, вновь не выдержав, резко шагнул вперед, — Не равняй всех по своему отцу, Анри никто и никогда не выгнал бы!

— Но и тех мук, что перенес ты, я ему не желаю, — Татьяна, чей голос звучал поразительно спокойно, медленно выпрямилась и, нежно улыбнувшись сыну, ласково провела ладонью по его волосам, — Иди к папе.

— Мама… — мальчик, понимая, какое решение принимает мать, с ужасом воззрился на нее, не находя в себе ни сил, ни слов, чтобы остановить ее от такой ужасной ошибки. Девушка чуть нахмурилась.

— Ступай, Анри, ступай… Не волнуйся, все будет хорошо. Я… — она перевела взгляд на молча созерцающего их вораса, — Я пойду с тобой. Винсент… дай мне манускрипт.

Глава 9

Эрик, обнимая, крепко прижимал к себе рыдающего сына, силясь успокоить его. Татьяна ушла несколько минут назад, непрестанно оглядываясь, заметно волнуясь, но все-таки ушла, уверенная и решительная, не желая позволять неприятелю обижать ее близких. Граф, пребывающий в совершенном раздрае, постоянно винящий себя, безумно волнующийся, в данный момент, говоря начистоту, и сам нуждался в утешениях, однако, будучи хорошим отцом, думал в первую очередь о состоянии сына.

— Ну, тише, тише… — он мягко гладил мальчика по волосам, иногда бросая беспомощные взгляды на толпящихся вокруг, таких же растерянных, как и он сам, людей, — Мама вернется, не надо плакать, сынок, все будет хорошо… Мы обязательно ее вернем, не переживай, я обещаю…