Ночь большой луны

― И с лошадьми она придумала, ― продолжал Степка. ― Все на себя взяла: рекламу, бухгалтерию… Сам бы я так ни в жизнь дело не построил. Одно утешение: Васька весь в нее…

На кухню вошла улыбающаяся Ника, и Степка тут же умолк.

― Как вкусно пахнет! ― сказала она. ― Степан, спасибо вам за комнату. Никогда в жизни не жила в таких роскошных условиях.

― Не за что, ― ответил Степка и принялся деловито переворачивать куски рыбы на сковородке.

― Могу предложить свою помощь, ― быстро продолжала Ника, источая невероятный оптимизм. ― Например, помыть и порезать овощи. На большее я, к сожалению, не способна.

― Благодарите бога за Игнатия, ― сказал Егор.

― Я благодарю, ― откликнулась Ника. ― Итак, Степан, распоряжайтесь. Что мне сделать?

Они поужинали так вкусно и так плотно, что долгое время сидели за столом, не в силах оторваться от стульев. Рыба была свежей и бескостной, помидоры сладкими, хлеб еще теплым.

― Чай, арбуз? ― предложил Степка.

Ника застонала.

― Еще один грамм, и желудок лопнет, ― сказала она. ― Я бы прошлась, осмотрела окрестности.

― Хотите, поедем верхом? ― предложил Васька. ― Мне лошадей вываживать надо. Заодно и прокатитесь.

― С полным желудком? ― усомнилась Ника.

― Так мы шагом!

Ника посмотрела на Степана.

― Можно? ― спросила она, как маленькая девочка.

Степка покладисто кивнул головой.

― Только шагом! ― предупредил он. ― На полный желудок, действительно, вредно. Вы когда-нибудь верхом ездили?

― Нет, ― ответила Ника честно. ― Но я быстро всему учусь.

― Дай ей Лангета, ― сказал Степан сыну.

Васька кивнул.

― Лангета? ― переспросила Ника и рассмеялась. ― Это мясное блюдо?

― Нет, ― рассудительно ответил Васька. ― Это коня так зовут. Вообще-то его полное имя Лангедок, это мы его так коротко называем. Конь старый, но умный. Неопытного седока как в люльке везет.

Егор задумчиво подпер рукой щеку.

― Помнишь Карата? ― спросил он Степку.

― А как же! ― ответил Степка, не раздумывая.

― Это старый конь, на котором мы ездили детьми, ― пояснил Егор Нике. ― Он мне как-то раз жизнь спас…

― Умер Карат через год после твоего отъезда, ― сказал Степка. ― Стоя, как и положено. В тот день он из конюшни не выходил, стоял, ждал чего-то… чувствовал, наверное. А потом упал ― и все.

Степка отвернулся и откашлялся, как делал всегда в минуту сильного душевного волнения.

― Он был как человек, ― сказал Егор Нике. Она понимающе кивнула. Ее глаза стали серьезными.

― Он был лучше многих людей, ― не согласился Степка. ― Лошади вообще лучше людей. Злобы в них нет, ненависти… Божьи создания.

Тюбик фальшиво чихнул, привлекая к себе внимание.

― И собаки, конечно, ― обратился к нему Степка. ― Верные души.

Тюбик удовлетворенно шмыгнул носом.

― А вы заметили одну вещь? ― вдруг спросила Ника. ― Вы, Степан, сказали: «Карат умер».

― Ну, да, ― подтвердил Степка, недоумевая. ― Так он уже старый был!

― Нет, я не об этом. Просто вы сказали про животное «умер». Как про человека. А про многих людей теперь говорят «сдох». Как про животных.

Ника помедлила и добавила:

― Странно…

― Ничего странного! ― горячо ответил Степка, который становился словоохотливым только тогда, когда речь шла о его ненаглядных лошадях. – Просто животные ведут себя благородней людей и жизнь свою проживают достойно. Поэтому язык и не поворачивается сказать про них «сдох». А люди ведут себя хуже гиен. Особенно в последнее время.

Степка помолчал и презрительно добавил:

― Падальщики…

― Не все такие, ― не согласилась Ника.

― Например? ― вскинулся Степка.

― Вы не такой. Егор не такой. Вася не такой.

― Много вы понимаете, ― проворчал Степка. Но комплимент ему понравился. ― Вы нас еще плохо знаете.

― Ладно, хватит философию разводить, ― вмешался в беседу Васька. ― Ника, мы на речку поедем. Если хочешь ― надень купальник. Вниманию гостей предлагаются водные процедуры.

― Вода теплая, ― поддержал Степка. ― В самый раз.

― Егор, вы с нами? ― спросила Ника.

Егор оторвался от своих мыслей. Только что он размышлял, что у подросткового возраста есть масса преимуществ. Например, Васька сразу и легко начал говорить Нике «ты». И она не возражает.

― Если не прогоните, с вами, ― сказал он уныло.

― Тогда собирайтесь. А я пока уберу со стола и вымою посуду, ― распорядилась Ника. ― Должна же быть от меня хоть маленькая польза!

― Здорово! ― обрадовался Васька, вставая. ― Обычно посуду мою я. Терпеть не могу это занятие. А посудомойку отец из принципа не покупает. Говорит, что люди уже настолько себе жизнь облегчили, что собственную задницу таскать ленятся… Ой!

Степка с размаху звезданул сына по спине.

― Пап, ты чего?

― Ничего! Иди лошадей седлай, оратор!

Через полчаса они выехали со двора: Васька на рыжем Синдбаде, Ника на покладистом пегом Лангете и Егор на чудной английской кобыле Флоре.

До Дона доехали быстро, минут за пять. Лошади шли охотно, в указаниях не нуждались. Чувствовалось, что дорога им хорошо известна.