Ночь быстрой луны

Решение пришло сразу же. Впоследствии Гусев, когда вспоминал об этом вечере, даже приблизительно не мог сказать себе, почему он это сделал. Вернее, было ощущение чего-то смутного и трудноуловимого. В его голове царила странная смесь досады на собственную забывчивость, необходимости быстрее купить подарок и идти к Сосновскому, нежелания выглядеть глупо в глазах Романенко и неожиданной неприязни к незнакомому мужчине, который носит в кошельке половину годовой зарплаты Вячеслава. Всё это было и, вместе с тем, у Гусева не было осознанного желания украсть деньги. Всё вышло как-то само собой, будто условности старого, привычного мира уже не играли для Гусева никакой роли. Да так оно и было — по сути, получив возможность управлять временем, Вячеслав почувствовал себя другим человеком, во многом свободным от условностей своей прежней жизни, ведь и сама жизнь стала совершенно иной, приобретя иную условность. Конечно же, он продолжал для себя самого чётко разграничивать понятия «добра» и «зла», но отныне эти понятия становились для него в гораздо большей степени субъективными, чем раньше. Это было неизбежно, потому что и сам мир во многом стал для Вячеслава субъективным.

Гусев посмотрел на продавца и, сосредоточившись, представил себе остановку времени. Уже привычно исчезли звуки и замерли люди. Продавец смотрел куда-то мимо Вячеслава, но Гусеву только того и было нужно — так у него было гораздо больше уверенности, что продавец ничего не заметит. Обернувшись, Гусев сразу же увидел в трёх шагах от себя мужчину, замершего с картонной коробкой в руках, внутри которой лежал запакованный музыкальный центр. Оглянувшись на продавца, Вячеслав понял, что тот смотрит на недавнего покупателя. Оценив ситуацию, Гусев зашёл за прилавок и на всякий случай повернул продавца чуть влево. Теперь тот смотрел как раз в сторону соседнего отдела. Вячеслав вернулся к мужчине с музыкальным центром. Обыскав покупателя, Гусев почти сразу достал из его бокового кармана туго набитый кошелёк. Никуда не торопясь, Вячеслав пересчитал деньги. Он настолько увлёкся, что почти не чувствовал привычного страха. В кошельке было около миллиона рублей и четыреста долларов — три сотенные купюры и ещё сотня мелочью. Гусев забрал сотенную и триста тысяч белорусскими. «Моя месячная зарплата, а он и не заметит», — радостно подумал Гусев и, вновь вспомнив о деньгах Калины, возвратил кошелёк владельцу. Затем вернулся за прилавок, развернул продавца в прежнее положение, а сам встал на то же самое место, где стоял до замедления времени. Убедившись, что всё в порядке, Гусев отсчитал тридцать тысяч, а остальные деньги рассовал по карманам. Ещё раз окинув взглядом магазин, Гусев заметил в соседнем отделе Романенко, замершего возле кассы с двумя видеокассетами в руках. Вначале Вячеслав хотел подойти и взять ещё пару кассет, но затем передумал — с учётом рапорта Вишневецкого давать лишнюю информацию для размышления кому бы то ни было явно не стоило.

Вернулись звуки, и весь окружающий мир ожил и задвигался, как ни в чём не бывало. Страх сразу же исчез.

— Что вам? — нетерпеливо переспросил парень-продавец.

— Вот этот китайский приёмник, который мы только что проверяли.

— Хорошо, — кивнул продавец.

Гусев отдал ему шестьдесят тысяч и оглянулся на мужчину, который только что лишился части своих денег. Ничего не подозревая, мужчина вышел на улицу с большой картонной коробкой в руках. Почти тут же появился Романенко:

— Купил?

— Купил, — кивнул Гусев и показал на продавца, упаковывающего приёмник в коробку.

— Что ты хоть за фильмы купил? — спросил Гусев, когда они уже поднимались по лестнице в подъезде Сосновского.

— «Брат-2» и «ДМБ».

— Это продолжение «Брата»?

— Да, там тоже Бодров играет. Фильм о борьбе Бодрова и его друзей с американской и украинской мафиями в Чикаго и с русской в Москве. А «ДМБ» комедия об армии.

— Понятно, что про армию. Интересная?

— Нормальная. Немного тупая, как все современные фильмы, но смотреть можно, — пояснил Романенко и, нажав пальцем кнопку звонка, спрятал за спину цветы, которые перед этим выудил из дипломата.

— Цветы Сосновскому? — со смехом спросил Гусев.

— Жене, мыслитель!

Дверь открылась и на площадку выглянула Таня, жена Сосновского.

— Заходите, ребята — все уже собрались, только вас ждём! — обрадовалась Таня.

— Это тебе! — Романенко достал из-за спины букет гвоздик и протянул его Тане.

Вячеслав неожиданно почувствовал резкую головную боль и отвернулся, чтобы его не выдало передёрнувшееся лицо.

— Ты чего, Слава? — спросила Таня.

— Думаю, где лучше пальто оставить, — солгал Гусев.

— Вешай рядом с Андреем — на вешалку. И проходите быстрее, мы вас ждём.

— Вначале мыть руки! — возразил Романенко.

— Пожалуйста — там полотенца…