Ночь длинных ножей. Борьба за власть партийных элит Третьего рейха. 1932–1934

Гитлер и Геббельс продолжают свой разговор. Время от времени появляется Брюкнер, который передает Гитлеру поступившие сообщения. Кто верен канцлеру, а кто готов изменить? Разве Рем не подтвердил клятвы верности 20 апреля после своей речи перед представителями дипломатического корпуса? Это было сделано по случаю сорокапятилетия Гитлера. По всей Германии проводились праздники, произносились речи, молодежные клубы организовали парады, а на партийных собраниях под огромными портретами фюрера ораторы призывали собравшихся кричать «Хайль Гитлер!». Все эти мероприятия организовало министерство пропаганды под руководством Геббельса. В тот день Рем произносил панегирики в адрес Гитлера. «Адольф Гитлер, верховный вождь СА... Для нас всегда было, есть и будет наивысшим счастьем и гордостью находиться среди самых верных его соратников, на которых он может опереться во времена побед, а самое главное – поражений. Да здравствует Адольф Гитлер, фюрер всех немцев, верховный вождь СА!» Кто же все-таки Рем на самом деле – лицемер и интриган или враг, но не столько самого Гитлера, сколько тех, кого штурмовики привыкли называть реакционерами?

Гитлер должен сделать свой выбор, и Геббельс приехал сюда, чтобы развеять все его сомнения. Более того, он явился, чтобы сразу же увидеть, что этот выбор сделан.

К обер-лейтенанту Вильгельму Брюкнеру подходит эсэсовец и что-то тихонько ему говорит. Адъютант фюрера быстро встает и удаляется в глубь отеля. Геббельс замолкает. Вместе с канцлером они ждут возвращения Брюкнера. Тот появляется с телеграммой, которую прислал рейхсминистр Геринг. Канцлер читает ее и передает Геббельсу. В Берлине Карл Эрнст, обергруппенфюрер СА, в пятницу 29 июля, начиная со второй половины дня, привел своих штурмовиков в состояние боевой готовности. Геббельс подтверждает это известие. Он и сам собирался сообщить об этом фюреру. Сообщение очень серьезное. Неужели СА собираются приступить к решительным действиям в столице? Неужели это начало той самой «ночи длинных ножей», о которой так много говорили штурмовики? Карл Эрнст очень решительный человек, один из тех лидеров СА, которые поднялись к власти из самых низов, убивая по приказу партии ее врагов. По мере увеличения силы и богатства моральных принципов у этих людей становилось все меньше и меньше. Теперь эти убийцы дорвались до власти.

Карлу Эрнсту нет еще тридцати пяти, а он уже командует армией в 250 тысяч человек. Бывший швейцар в отеле, а потом официант в кафе, он носит теперь блестящую форму, увешанную медалями и знаками отличия. Фуражка обергруппенфюрера на его большой вульгарной голове всегда лихо заломлена набок. Это голова малолетнего преступника, чьи толстые губы свидетельствуют о ненасытном аппетите. Он любит соблазнять наследниц семей высшего берлинского света. Поговаривают, что он такой же гомосексуалист, как и Рем. Когда он посещает заброшенные склады и подвалы, превращенные СА в бункеры, где штурмовики занимаются исправлением непокорных, его глаза загораются, а с уст слетает циничный смешок. Люди Эрнста не боятся наказания: грабежи, убийства, изнасилования – все это политические дела, и Эрнст гарантирует своим головорезам защиту. Жители Берлина боятся его, для некоторых он обыкновенный садист, убийца, превратившийся в ответственного чиновника, представителя порядка и государства. Тем не менее его принимают в высшем свете, его постоянно видят в обществе Августа-Вильгельма Прусского, четвертого сына кайзера. Таков человек, только что объявивший в своих войсках состояние боевой готовности. И он недоволен тем, что коричневорубашечники устроили заговор?

Еще в конце апреля Эрнст конфиденциально обсуждал свои проблемы в совсем не подходящем для этого месте. Он принял французского военного атташе генерала Ренондо, что принесло этому искателю приключений глубокое удовлетворение и способствовало успеху его предприятия. Эрнст хвастался перед генералом своими прошлыми подвигами и новыми обязанностями. Их частный разговор продолжался более двух часов. «Он рассказал мне, – писал генерал, – о многих эпизодах своей карьеры, которая только началась, но которая до момента захвата власти Гитлером была очень смелой и рискованной». Как и многие старые бойцы, Эрнст был неутомим.

«Я сказал ему, – продолжает генерал Ренондо, – что его нынешние обязанности, вероятно, кажутся ему более легкими, чем те, что приходилось выполнять раньше. Но он ответил: «Вы ошибаетесь. Мы много обещали, а эти обещания очень трудно выполнить. Мы должны успокоить нетерпеливых и безрассудных. Я конечно же в первую очередь позаботился о своих старых товарищах, которые сражались рядом со мной. Они все получили работу. Но на их место пришли другие, а с ними не так-то просто». Генерал Ренондо добавляет: «Это признание одного из самых активных штурмовиков из тех, что я встречал, показалось мне очень важным».

И вот, если верить Герингу и Геббельсу, недовольные берлинские штурмовики приведены в состояние боевой готовности и готовы к сражению.