Ночь длинных ножей. Борьба за власть партийных элит Третьего рейха. 1932–1934

Появляется Брюкнер, который заявляет, что личный самолет Гитлера будет готов к полету меньше чем через час. Гитлер, похоже, не слышит его, продолжая сыпать обвинения в попытке оправдать только что принятое им решение. События уже развиваются своим чередом. В бонском аэропорту Хангелар механики в ярком свете своих переносных фонарей уже проверяют моторы самолета, а во дворе казарм в Кауферинге стоит группенфюрер Зепп Дитрих, отдавая приказы своим эсэсовцам. Молодые парни в черной форме, еще не до конца проснувшись, слушают его. Решение Гитлера набирает силу с каждой минутой и вскоре всколыхнет всю Германию.

Гитлер говорит, а Брюкнер и слуги отеля носят к машинам пальто и черные портфели. Он говорит, словно не может остановиться, словно должен дать отчет за все годы дружбы с Ремом, за все месяцы после прихода к власти, и в первую очередь за весь июнь, который закончится вместе с этим днем. Прошел только один час субботы 30 июня. Каждый час каждого дня месяца июня 1934 года стал свидетелем наступательных и ответных ходов в этой игре, которая началась много месяцев назад, ходов, которые теперь кажутся совершенно неизбежными.

Пятница 1 июня – суббота 9 июня

Рассвет, пятница 1 июня. В лагере Дахау заключенные ждут, выстроившись между бараков и глядя на серую плоскую равнину, которая тянется за колючей проволокой. Перекличка сегодня длится гораздо дольше, чем обычно. К деревянным башмакам пристала лагерная грязь. В то утро оберфюрер Эйке, комендант концлагеря Дахау, несколько часов продержал заключенных в строю без движения и лишь потом начал перекличку. Темный, мрачный Эйке – повелитель узников, жизнь которых идет по какому-то заколдованному кругу. Ему уже не терпится встретиться с руководителями своего отряда. Он только что получил приказ Гейдриха, по которому его люди должны быстро расправиться со штурмовиками в Мюнхене, Лехфельде и Бад-Висзее. Руководители отряда СС из Дахау не задают вопросов. Эсэсовцы Дахау дисциплинированны и подчиняются беспрекословно. Это истинные солдаты дивизии «Мертвая голова», которые выполняют приказ, убивают и при этом напевают. Гейдрих поступил очень мудро, решив вызвать людей из Дахау.

Оберфюрер Эйке как раз тот человек, который нужен Гейдриху. Он хороший офицер, слепо преданный руководству. Он составил список тех, кого надо убрать, не задавая никаких вопросов. Он знает, как надо сделать то, что от него требуется, и делает это. С руководителями своего отряда он составляет план быстрой расправы со штурмовиками на их земле.

Отделения СС в Мюнхене тоже получили приказы Гейдриха и готовятся к действиям. Хотя день еще не назначен, Гейдрих отдает общий приказ: люди, занятые в акции, должны быть готовы приступить к действиям в течение нескольких часов. Лидер СД и гестапо и рейхсфюрер Гиммлер, по-видимому, не сомневаются в прочности своего положения. В субботу 2 июня Эйке начинает готовить своих людей. Потом наступает период ожидания, во время которого эсэсовцы срывают свое раздражение на узниках.

Кто знает, что происходит в лагере Дахау в первые дни июня 1934 года? Дахау – это маленький тихий городок, ни немцы, ни весь остальной мир еще не знают, какая мрачная слава ему уготована. В путеводителях указывается, что он расположен в 8 километрах к западу от Шлейхсхейма, где сохранились два величественных замка XII и XVIII веков, последний из которых похож на Шато в Версале. Дахау – это городок, занимающий очень выгодное положение, доминируя над Баварской равниной. Из города видны болота Дахау – излюбленное место художников, где сочетаются зеленый и серый, голубой и белый цвета неба, земли и воды. Кто знает о полученных оберфюрером Эйке приказах? Кого интересует судьба узников, которые в ту субботу 2 июня замерли в шеренге перед эсэсовцами, чувствуя, как сводит от напряжения пальцы и руки? На некоторых из них обрушивается град ударов; кое-кто даже падает на землю.

Однако даже в Дахау свято соблюдается день отдыха – воскресенье 3 июня. Узники дремлют в смрадной духоте своих бараков, не замечая, как проходит день – их единственный день обманчивой свободы. Он тянется тоскливо, безрадостно. Заключенные вспоминают свой дом, прошлую жизнь и те пытки, которым они подверглись в лагере. Они думают о прошлом и о будущем и слушают тишину, царящую в мире, и крики «Хайль Гитлер!», разносящиеся по всей Германии.

Католики молятся, не подозревая о том, что в этот день состоялось собрание Фульды, организации епископов Третьего рейха.