Ночь длинных ножей. Борьба за власть партийных элит Третьего рейха. 1932–1934

Офицеры СС не скрывают своего недовольства, а увешанные медалями штурмовики покидают трибуну. Спонтанная демонстрация носит, несомненно, политический характер. Папену аплодируют потому, что он осмелился сказать правду о жизни Третьего рейха.

Но вот появляются лошади, и внимание толпы переключается на них. Начинается первый забег. По внешней дорожке бежит Оршауф, большой, вытянувшийся в струнку жеребец, который нервно бьет копытами о землю. По внутренней дорожке бежит Агалир, умело направляемый своим жокеем, во втором ряду Фаландер. Вперед сразу же вырывается Граф Альмавива. Он бежит под низко нависшим небом, в тишине, нарушаемой время от времени отдаленными криками, которые усиливаются, когда Афанасий, подстегиваемый своим жокеем Блинценом, неожиданно вырывается вперед. Это захватывающее зрелище, не нарушаемое даже погодой. Дождь прекратился, только из-под копыт жеребцов во все стороны летит мокрая грязь. В конце первого заезда у входа на ипподром раздаются приветственные крики – это приехал Геббельс, произнесший в Эссене речь. Он бешено жестикулирует и выглядит возмущенным. Помощники только что рассказали ему, какую встречу устроили Папену гамбурщы. Он отказывается садиться в ложу с человеком, которого только что критиковал, человеком, символизирующим клику, которую «жизнь так ничему не научила». Он проходит на лужайку и смешивается с толпой рабочих. Его узнают и приветствуют аплодисментами. Папен отмечает в своих мемуарах: «Раздалось несколько жидких хлопков – гамбургцы вежливые люди, – и все».

Папен несколько минут раздумывает, но, чувствуя, что симпатии собравшихся на его стороне, берется поставить Геббельса на место. «Я решил извлечь максимум пользы из настроения толпы. Мне представилась прекрасная возможность выяснить, одобряют ли мою Марбургскую речь только представители высшего класса или и широкие массы тоже. Поэтому я, вслед за Геббельсом, спустился на дешевые места, где меня приняли еще лучше, чем наверху. Грузчики, студенты и рабочие устроили мне бурную овацию. Геббельс не смог этого перенести и, позеленев от злости, отказался от участия в официальном банкете».

Министр пропаганды покидает ипподром и уезжает в Берлин. Он дает распоряжение Герлицеру, помощнику гаулейтера столицы, высмеять Папена в своей газете. Гейдриху и Гиммлеру немедленно сообщают о случившемся в Гамбурге, а Гитлер, отдыхающий в своем шале в Берхтесгадене, получает подробный отчет. Несмотря на энтузиазм в Эссене счастливых членов гитлерюгенда и языческий фестиваль в честь солнцестояния, продолжают существовать фон Папены и Клаузенеры, группировка более или менее решительно настроенной оппозиции. Как и СА, которые вместе с Ремом ждут, надеясь извлечь пользу из выступления реакционной клики, которую разоблачил в своей речи Геббельс.

Гитлер слушает, размышляет и отдыхает, глядя на покрытые снегом пики. Он должен сделать выбор, чувствуя, как возрастает нетерпение обеих сторон. Папен приобретает сторонников, Рем собирает силы, Гиммлер и Гейдрих рассылают своих убийц по всему рейху, а солдаты Черной гвардии готовятся обрушиться на свои жертвы, как только поступит приказ. Пока внимание всей страны сосредоточено на простых летних удовольствиях, пока народ проводит последнее воскресенье июня в неведении и покое, момент для принятия решения и перехода к активным действиям становится все ближе и ближе.

Франц фон Папен возвращается в Берлин через несколько часов после Геббельса.

Банкет, устроенный магистратом Гамбурга для видных государственных деятелей, приехавших на дерби, удался на славу. Несколько офицеров СА, агрессивно настроенных и много выпивших, старательно избегают вице-канцлера. Поспав несколько часов, Папен утром в понедельник 25 июня снова уезжает из Берлина. Он отправляется в Вестфалию, на свадьбу своей племянницы.

Во время венчания, на котором присутствуют несколько офицеров рейхсвера, фон Папен выглядит встревоженным и отстраненным. Несколько раз его личный секретарь приносит ему послания и депеши. Лицо вице-канцлера напряжено; он улыбается молодоженам и их родителям, но мыслями далеко отсюда. От Нюрнберга до Кельна, по всей стране его критикуют в газетах. Папен имеет большой опыт в управлении государством и политической деятельности, чтобы понять, что в стране растет напряжение и что нацисты, получившие власть, готовятся к решительным действиям.