Ночь до дедлайна

- Полпланеты не любит, серьёзно? - он рассмеялся, растрепал мне волосы: - Не переживай, я ей понравлюсь. Если человек не любит собак, это значит только то, что он ещё не встретил свою собаку.

- Ты - не собака, - шмыгнула носом я, он гордо выпятил грудь и кивнул:

- Малыш, я лучше собаки. Пойдём.

Я посмотрела на свои ноги - босые, выбежала в одной пижаме. Он вышел из машины и подошёл с моей стороны, взял меня на руки, понёс наверх. Я молчала и пыталась поверить в то, что мне это всё не снится.

Миша опять нажал на звонок, я даже не спорила - поздно. Вышла мама, с всё тем же выражением стабильно зашкаливающего охренения, Миша ей широко улыбнулся:

- Возвращаю, как обещал.

- Спасибо, - сказала мама. - А могу я поинтересоваться, какие у вас отношения?

- Очень хорошие.

- И давно они у вас?

- Почти два дня.

- И насколько далеко они за два дня зашли?

- Мама, - я попыталась её остановить, она поморщилась и бросила мне:

- Помолчи, я не с тобой разговариваю.

- Не особенно далеко, но у нас большие планы, - Миша улыбался, мама хмурилась:

- Насколько большие?

- Я могу называть вас мама? - его доброжелательность уже из ушей выплёскивалась, мама кривилась всё сильнее:

- Это несколько преждевременно.

- Как скажете, буду ждать с нетерпением. Когда созреете, зовите на чай, можно даже семьями. Только учтите, у меня пятеро братьев и две сестры, большой получится праздник.

- Родителей будет достаточно, - процедила мама.

- Любой каприз, дорогая Маргарита Ильинична. Запишите мой номер, на всякий случай, и свой мне продиктуйте.

Я переводила взгляд с одного на другую и постепенно проникалась Мишиным весельем - я в первый раз в жизни видела, как мама не знает, что сказать. Весь её негатив просто разбился в дребезги, у неё не было аргументов, и не было поводов выступать, я поверить не могла.

Наконец, они обменялись номерами и последними любезностями, и Миша поставил меня на пол, помахал ручкой, попрощался с мамой, и ушёл. Я посмотрела на маму, не дождалась реакции, и тоже пошла спать.

= 10. Понедельник второй, тяжёлый

Понедельник начался ужасно. Ночью я долго не могла уснуть, и потом утром долго не могла встать, чувствовала себя полностью разбитой. Потом мама за завтраком пыталась просверлить во мне взглядом дыру, а я пыталась ей доказать, что я уже лет десять как не завтракаю, и именно поэтому я не хочу есть, а не потому, что я беременна. Она делала вид, что вчерашнего визита Миши не было, но разговаривала так язвительно, как будто я не просто беременна, а уже родила неизвестно от кого, и сижу теперь с ребёнком у неё на шее.

Когда мне удалось выйти из дома, я на нервах свернула не в ту сторону, и почти что села на автобус в лицей, но вовремя вспомнила, что мне теперь туда не надо, и пошла к метро. В метро все толкались и ругались, мне в каждой случайной женщине чудилась мама, а в каждом мужчине в чёрной куртке - Миша. До ужаса сильно хотелось ему позвонить, но я держалась.

На выходе из метро он позвонил мне сам. Я схватилась за трубку дрожащими руками, как пьяница, как наркоман, я настолько хотела его услышать, что самой становилось страшно от мощи этого желания, казалось, оно было больше меня самой. И казалось тем более странным, что я не решалась набрать его сама, хотя так хотела.

- Алло?

- Привет! Опаздываешь, Бойцова-Стажёр? - его голос звучал так жизнерадостно, как будто он живёт в каком-то другом мире, в котором ничего никогда не бывает плохо, я туда ужасно хотела.

- Привет.

- Всё нормально? Ты где?

- Я… иду. Выхожу из метро.

- Опаздываешь, Бойцова, ай-яй-яй! Я сегодня даже не работаю, а всё равно тебя жду, а ты берёшь и опаздываешь. Не стыдно?

- Нет… в смысле… - я оглядывалась, пытаясь понять, где я и куда мне надо, я почему-то умудрилась выйти из метро в другом месте, или это станцию по-новому разграничили сегодня, я ничего не понимала. Бардак в мире дополнялся бардаком в голове, где было море того, что я не хотела там видеть, я хотела Мишу, везде, снаружи рядом с собой, и у себя в голове.

- Ты дорогу переходишь?

- Да.

- Так переходи внимательно! Бойцова, убери телефон от уха и перейди, я подожду. Сейчас.

- Хорошо.

Я опустила телефон, осмотрелась, и наконец нашлась - ничего в метро не переставили, это я потеряшка. Загорелся зелёный, я перешла, дальше было только прямо, и никаких переходов, так что я опять прижала телефон к уху:

- Всё, я перешла.

- Отлично. А теперь рассказывай, почему ты опоздала.

- Я по привычке пошла на автобус в лицей.

Он рассмеялся, мне стало так хорошо от его смеха, что хотелось глаза закрыть, чтобы утонуть в нём полностью. Но я сдержалась - дорога ужасная, не хватало ещё свалиться, надо смотреть под ноги.

- Миш.

- А?

- Говори.

- Что тебе сказать?

- Что-нибудь. Мне нравится твой голос. Я так рада, что ты позвонил…

- Воу-воу, Бойцова, полегче! Я же так загоржусь и нос задеру, - он опять смеялся, я растекалась мёдом, брела нога за ногу, всё равно уже опоздала.

- Задирай.

- Не страшно? Тебе ещё жить со мной таким, с задранным носом.

- Переживу.

- Ох и Бойцова… - Он насмеялся, и сказал чуть серьёзнее: - Как вчера всё прошло?