Ночь и день

Прическа Мэри была немного растрепана, словно во время разговора она теребила волосы, ее костюм чем-то напоминал платье русской крестьянки. Она вновь опустилась в кресло, с которого, похоже, не вставала последние несколько часов: в блюдце на подлокотнике скопилась целая куча окурков. Мистер Баснетт, совсем еще молоденький юноша со здоровым цветом лица, выпуклым лбом и гладко зачесанными назад волосами, относился к тем «очень способным молодым людям», которые, как правильно предположил мистер Клактон, влияют на Мэри Датчет. Он не так давно закончил университет и увлекся идеей реформации общества. Вместе с другими очень способными молодыми людьми он составил проект создания школ для рабочих, слияния рабочего и среднего класса, а также совместной борьбы этих двух сил, объединенных в общество просвещенной демократии, против капитала. Проект уже достиг стадии аренды офиса и найма секретаря, и мистера Баснетта отрядили к Мэри, чтобы изложить ей идею и предложить должность секретарши, к которой, разумеется, по чисто принципиальным соображениям, прилагалось мизерное жалованье. С семи вечера он зачитывал ей вслух бумаги, в которых пространно излагались основные догматы новых реформаторов, но чтение так часто прерывалось обсуждением и так часто требовалось сообщить Мэри на условиях строжайшей секретности подробности об отдельных личностях и дьявольских кознях, что они едва добрались до середины рукописи. Оба не заметили, что беседа длилась более трех часов. Они были настолько поглощены разговором, что забыли подложить дров в камин, и все же мистер Баснетт со своим рассказом и Мэри со своими вопросами старались держаться в формальных рамках, направляя ход беседы в нужное русло и не давая мысли отвлекаться. Почти все ее вопросы начинались с «правильно ли я поняла, что…», а его ответы неизменно представляли точку зрения некоего «мы».

Мистер Баснетт уже почти успел убедить Мэри в том, что и она тоже относится к этому «мы» и разделяет «наши» взгляды и представления о «нашем» обществе и политике, разительно отличающемся от общества в целом, в высшем смысле, конечно.

Появление Кэтрин было абсолютно неуместным и напомнило Мэри о таких вещах, о которых она предпочла бы не вспоминать.

– Так вы ужинали в городе? – спросила она вновь, с легкой улыбкой рассматривая синий шелк платья и туфельки, расшитые жемчугом.

– Нет, дома. Вы начинаете новое дело? – нерешительно спросила Кэтрин, глядя на бумаги.

– Мы начинаем, – ответил мистер Баснетт.

– Я подумываю о том, чтобы уйти с Расселл-сквер, – пояснила Мэри.

– Понятно. Вы будете работать где-то еще?

– Что ж, боюсь, мне нравится работать, – сказала Мэри.

– Боитесь! – вставил мистер Баснетт, давая понять, что ни один разумный человек не может бояться своей любви к работе.

– Да, – сказала Кэтрин, словно в ответ на его мысль. – Я бы тоже хотела чем-нибудь заняться – чем-нибудь таким, что мне будет интересно.

– Да, это самое главное, – сказал мистер Баснетт. Он внимательно посмотрел на нее и принялся набивать трубку.

– Но вам будет не хватать времени, – заметила Мэри. – Я хочу сказать, есть разная работа. Никто не работает так много, как мать с маленькими детьми.

– О да! – сказал мистер Баснетт. – Именно женщин с младенцами мы и собираемся охватить.

Он взглянул на свой листок, скатал его в трубочку и уставился на огонь. Кэтрин поняла, что в его присутствии нужно говорить прямо, сдержанно и конкретно, иначе ее просто не поймут, а о чем-то придется умолчать. Но мистер Баснетт лишь с виду такой сухарь, решила она, потому что у него очень умный и понимающий взгляд. Это ей понравилось.

– И когда все узнают? – спросила она.

– Что вы имеете в виду – о нас? – переспросил он с улыбкой.

– Это зависит от многих вещей, – сказала Мэри.

Похоже, конспираторы обрадовались, что кто-то всерьез заинтересовался их планами.

– Создавая общество вроде того, которое хотели бы создать, а пока ничего более мы сказать вам не можем, – начал мистер Баснетт, слегка вздернув подбородок, – следует помнить о двух вещах: о прессе и о народе. Прочие общества, которые называть не стоит, канули в Лету, потому что адресовались исключительно ко всяким чудакам. Если вам не нужно общество взаимных восторгов, которое умирает, как только его члены обнаружат недостатки друг друга, следует привлечь на свою сторону прессу. И обратиться к народу.

– В этом и сложность, – задумчиво произнесла Мэри.

– И тогда за дело примется она, – сказал мистер Баснетт, кивая в сторону Мэри. – Из всех нас только она – капиталист. Она может посвятить этой работе все свое время. Я служу в конторе и могу заниматься проектом только в свободное время. Вы, случайно, не ищете работу? – спросил он Кэтрин со странной смесью уважения и недоверия.

– В ближайшее время ее работой будет замужество, – ответила за нее Мэри.

– А, понятно, – сказал мистер Баснетт.