Ночь и день

И только она произнесла эти слова — уверенно и со значением, словно давая понять, что не только обстановка осталась в неизменном виде, но и нечто большее, — как вдруг увидела, что поднимает с блюдца чашку, в которую забыла налить чаю. Когда ей указали на ее рассеянность, она сердито нахмурилась и сказала, что это Кассандра на нее дурно влияет. И, строго поглядев на Уильяма с Кассандрой, поспешила занять их беседой, словно они — не в меру любопытные дети, которых следует поставить на место. Они послушно обменивались фразами, пытаясь поддерживать разговор. Посторонний человек вполне мог бы принять их за недавних знакомых, которые виделись до этого раза два, не более. И еще этот непосвященный наверняка подумал бы, что хозяйка так нервничает, потому что вспомнила вдруг о каком-то неотложном деле. Сначала Кэтрин поглядела на свои часики, потом попросила Уильяма сказать ей, сколько сейчас времени. Услышав, что уже без десяти пять, она быстро поднялась из-за стола:

— Мне пора.

И вышла из комнаты, прихватив с собой кусок хлеба с маслом.

Уильям с Кассандрой переглянулись.

— Я же говорю: что-то с ней не то! — воскликнула Кассандра

Уильям забеспокоился. Он лучше нее знал Кэтрин, но даже и он ничего не понимал.

Через секунду Кэтрин вернулась, одетая для прогулки, все еще держа бутерброд в руке.

— Если задержусь, меня не ждите, — сказала она. — Я где-нибудь поужинаю, — и вышла.

— Но это невозможно, куда она… — воскликнул Уильям, когда за ней захлопнулась дверь, — без перчаток, с бутербродом!

Оба кинулись к окну — Кэтрин быстро шла по улице, по-видимому направляясь в сторону Сити. Наконец она скрылась из виду.

— Наверно, пошла на свидание с мистером Денемом! — воскликнула Кассандра.

— Да кто ее знает, — охладил ее пыл Уильям.

Случившееся выглядело не просто странно — они склонны были видеть в этом некий тайный и зловещий знак.

— Так обычно тетя Мэгги себя ведет, — сказала Кассандра, как будто это что-то объясняло.

Уильям покачал головой и, совершенно потерянный, принялся расхаживать взад-перед по комнате.

— Этого я и боялся, — вырвалось у него. — Стоит лишь раз пренебречь условностями… Хорошо хоть миссис Хилбери уехала. Однако здесь мистер Хилбери. Как мы ему все это объясним? Мне придется сейчас уйти…

— Но дядя Тревор еще не скоро вернется, Уильям! — взмолилась Кассандра.

— Не уверен. Почем знать, может, он уже едет домой. Или, представь, миссис Милвейн — твоя тетя Селия — или миссис Кошем, или кто-нибудь еще из твоих родственников заглянет сюда — и застанет нас наедине. Ты ведь слышала, уже пошли толки…

Кассандра видела, что Уильям не на шутку встревожен, и ее это неприятно поразило: неужели он так напуган, что готов бежать без оглядки?

— А мы спрячемся! — сказала она первое, что пришло в голову, беспомощно оглядевшись по сторонам и заметив спасительные портьеры, отделявшие столовую от кабинета.

— Я категорически отказываюсь лезть под стол, — саркастически заметил Уильям.

Кассандра видела, что он готов сдаться. Чутье подсказывало ей, что в данный момент взывать к его чувствам было бы крайне неосмотрительно. Она постаралась успокоиться, села за стол и, налив себе еще чашку, принялась спокойно пить чай. И этот столь естественный жест, говорящий об умении владеть собой и показывающий именно те женские качества, которые были так приятны Уильяму, подействовал на него лучше любых уговоров. От чая он отказываться не стал. А затем попросил и кусок пирога. К тому времени как пирог был съеден, а чай выпит, прежние заботы отпали сами собой, уступив место мыслям о поэзии. Как-то незаметно от общих мыслей о драматургии они перешли к конкретному образцу, хранившемуся в кармане у Уильяма, и, когда служанка пришла унести чайную посуду, Уильям спросил, не будет ли она против, если он прочитает небольшой фрагмент, «если, конечно, тебе не скучно».

Кассандра молча кивнула, одарив его взглядом, в котором отражалась лишь малая доля переполнявшего ее чувства, — но Уильям, окрыленный, уже знал, что никакая сила, а уж тем более миссис Милвейн, его не остановит. И он принялся декламировать.