Ночь Хогги Дарна

Пайя открыла корзину с едой, и они позавтракали, сидя на поросшем травой бугорке. Коул обратил внимание на то, что девушка одета в ее лучшее коричневое платье, и заметил на ее ногах новые красные туфли. Пайя молчала — казалось, она была в трансе.

Коул вспомнил их славный пикник на лесной вершине, их таинственный прекрасный остров, и его сердце разволновалось. Он увидел, что корзинка с едой — та самая, что была в пакете, который они брали с собой, отправляясь в прогулку на флайере. Но поделиться своими чувствами с девушкой он не решился.

Изредка они переговаривались о каких-то пустяковых вещах, а потом надолго Замолкали. Коул взял девушку за руку, и она не противилась. Лишь однажды, подбадривая себя, Пайя вспомнила о том, что завтра должен вернуться Гарт Бидграсс. Он отыщет их…

Прошло ещё какое-то время, и вдруг Пайя, прерывисто дыша, схватила Коула за руку, указывая Куда-то. Он стал послушно всматриваться в кусты и не сразу составил разорванные очертания (мешали ветки!) в целую фигуру. Там, за кустами, был стомпер, и он нервно вертел головой!

— Он учуял нас! — прошептала Пайя. — Прости меня, Флинтер, дорогой! Снимай одежду, быстрее!

Сама она мгновенно сбросила платье и спрятала его в траве. Коул тоже разделся; ужас покалывал его кожу — он хорошо помнил, о чем ему рассказывал Бидграсс. Стомпер двинулся в их сторону, хрустя ветками, но вновь остановился.

Мужчина и девушка, дрожа, опустились на колени около красно-оранжевого гриба. Пайя отломила кусок грибной мякоти и велела Коулу сделать то же самое.

— Когда он подойдет, притворись, что ешь это! — выдохнула она почти неслышно. — Не смотри вверх и не говори ни слова! Моруэнна, пребудь с нами!

Тень стомпера упала на их спины. Коул почувствовал, как похолодела кожа, и с ужасом ощутил, что по спине ручьями струится пот. Он украдкой глянул на Пайю — она побледнела, но вела себя без напряжения, разжёвывая гриб с громким чавканьем. Поймав его взгляд, она тихонько клацнула зубами, и Коул понял, что это знак. Он принялся есть.

Стомпер приподнял его своим правым крылом. Ощущение Коула было такое, словно два больших сильных пальца, спрятанных в варежку, ухватили его и вознесли над землей примерно на три человеческих роста. Он увидел клюв, затем глаз, и собственный взгляд его затуманился от страха.

Помедлив, стомпер вновь опустил правое крыло, подцепив еще и розовое девичье тело, безмятежно пресмыкавшееся внизу. Чудовище развернуло Пайю лицом к Коулу и моментально поднесло их обоих к своему клюву; человеческие глаза встретились с треугольным оком стомпера.

Девушка чуть улыбнулась, и ее безнадежный взгляд передал Коулу то, что она хотела сказать; «Прости меня» и «Прощай, Флинтер!» Его глаза вылезли из орбит: «Нет! Нет! Я не хочу так!»

Пленившая их двупалая рукавица внезапно превратилась в девятипалую, и пленники погрузились в темноту. Ничего не видя, они, тем не менее, по покачиванию и потряхиванию догадывались — стомпер несет их в глубь леса Ланди. Крыло было гладким и теплым, но отнюдь не мягким. Оно пахло корицей и сандаловым деревом; от этого аромата Коул лишился чувств…

Очнувшись, он попал в фантастический сон. Светящиеся поверхности вырастали вокруг, уходя вверх и теряясь там во мраке; меж ними высились темные колонны. Губчатая земля, на которой он лежал, источала голубоватый свет. Сзади и справа, рукой подать, его обступали необычные грибы, поднимавшиеся в темноту; похоже было, что все это множество грибов самых причудливых форм произрастало в некоем определенном порядке.

Коул поднялся на ноги. Он был один.

Перебравшись через толстый корень, выступавший из земли под углом, Коул увидел Пайю. Она лежала, не шевелясь; он позвал ее по имени, и она легко встала и подошла к нему. Круглое лицо, пухлые руки, высокая упругая грудь, покачивающиеся бедра — ведь это его женщина! Они обнялись без тени стыда, и она зарыдала, благодаря Моруэнну.

— Вот мы и в лесу. Лесной народ, — улыбнулся Коул. — Какие будут указания?

— Мы должны есть только споры белых грибов — по крайней мере это не так опасно. Нам придется безостановочно двигаться — бродить, бродить, бродить, чтобы мы постоянно чувствовали усталость и голод. Запомни — мы будем играть в открытую, искренне, по-настоящему. Иначе…

— Мы будем жить, — сказал Коул. — Выберемся отсюда и будем жить среди нормальных людей, сохранив свой разум. Постараемся держаться прямой линии, будем отмечать отклонения, когда придется обходить препятствия. Верь мне — все равно мы выберемся.

— Я пойду за тобой до конца. Быть может, Моруэнна спасет нас!

И началось какое-то сказочное путешествие. Они еле успевали переводить дух, карабкаясь через узловатые корни и сучья. Вся корневая система, вся эта древесная плоть, похоже, была сплавлена, перемешана и составляла единый организм, невообразимо огромный и живой; он был пронизан множеством стволов, растворявшихся в бесконечной темноте. Размышлять не было времени. Освещенное пространство дрожало, напоминая наполненный светом пузырь, и люди двигались — вперед и вперед. Мужчина прокладывал путь, а женщина старалась не отставать.