Ночь храбрых

«Ты – очень особенная смесь, Кира. Нет никого, похожего на тебя, и больше никогда не будет. Ты спасла эту страну. Ты заставила всех нас гордиться тобой. Верь в себя. Верь в свои силы и ты будешь править Эскалоном вечно. Но помни: ты также обладаешь силой, способной ввергнуть тебя во мрак. Используй свои силы мудро и всегда придерживайся света».

Сердцебиение Киры участилось, когда она слушала все это, все в ее жизни, наконец, встало на свои места, наконец, обрело смысл. Она почувствовала, что все это правда и ощутила небывалую близость с матерью. Она почувствовала, что большое напряжение покидает ее тело, когда правда, в конце концов, открылась.

И затем вдруг ее мать приблизилась, выйдя из тумана. Дыхание Киры застыло в горле. Перед ней стояла мать, больше не видение, а реальная женщина, которая вышла вперед, чтобы обнять Киру.

Кира и поднялась и протянула руки навстречу матери, крепко обнимая ее. Она плакала, впервые ощущая в своих объятиях маму. Наконец, впервые она обрела дом в этом мире.

«Я люблю тебя, Кира», – прошептала ей на ухо мать. – «Я всегда любила и всегда буду любить».

«Я люблю тебя, Мама».

И, когда она договорила эти слова, внезапно ее мать исчезла.

Теперь обнимая воздух, Кира озадаченно поворачивалась во все стороны. Она осмотрела все темные углы храма, но не увидела ничего, кроме слабого ладана, висевшего в воздухе. Неужели все это было иллюзией?

Нет. Кира была уверена в том, что это не иллюзия. На самом деле, она посмотрела на свой палец, чувствуя что-то, и увидела сверкающее кольцо, которого не было там раньше. Оно было фиолетовым, украшенным сапфирами. Кира знала, что его оставила мать. Она сжала и разжала ладонь, поражаясь искрящемуся драгоценному камню, ощущая его энергию. Теперь она всегда будет ощущать свою мать рядом с собой.

Кира сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Она ощутила глубокий покой. Она почувствовала, что ее душа исцелилась.

Теперь она готова встретиться с миром.

*

Эйдан стоял посреди плотной толпы в большом заново возведенном амфитеатре, раскачиваясь в разные стороны, в то время как тысячи жителей Эскалона собирались поближе, возле сцены, чтобы увидеть свадебное представление Мотли и его труппы. Рядом с ним находились Кассандра и Снежок, который удовлетворенно поедал остатки мяса с пола. Эйдан поднял голову вверх и с гордостью увидел, что Мотли дает представление своей жизни, заставляя целую толпу смеяться над его комедией.

«Я спрашиваю, моя дорогая жена, что у нас сегодня на ужин?» – спросил Мотли актрису на сцене рядом с собой.

«Все, что ты захочешь, чтобы я сделала», – ответила актриса.

Толпа хохотала, по мере того как комедия продолжалась. Эйдан был потрясен широким спектром комедийных выражений Мотли, и сам не мог сдержать смех. Мотли обладал особым комичным талантом, достаточно сильным, чтобы удерживать внимание всего этого города, и сегодня он был в ударе.

Эйдан осмотрел сцену и поразился тому, что его актерская труппа теперь увеличилась в десять раз с тех пор, как они впервые встретились. Еще большее благоговение он испытывал перед новым амфитеатром – огромным, вмещающим десятки тысяч людей, и мальчика переполняла гордость за то, что Кира посчитала его строительство центральным элементом новой столицы. Она дала актерам славу, которую они никогда прежде не получали в Эскалоне. Мотли процветал, он казался другим человеком.

Эйдан считал, что он это заслужил. В конце концов, он не простой актер, а также герой Великой Войны. В конце концов, он и его актеры заслужили в этой стране уважение не меньшее, чем воины. В этом новом Эскалоне, под руководством его сестры, это была равнозначная слава, бок о бок, и для войны, и для искусства.

Эйдан почувствовал, как кто-то сжал его руку, и, оглянувшись, увидел Кассандру с улыбкой на губах. Вырванный из мечтательности, он улыбнулся ей в ответ.

«Не уйти ли нам отсюда?» – спросила она. – «Я бы предпочла поговорить с тобой, чем снова смотреть эту пьесу».

Эйдан кивнул и повел ее из толпы. Снежок следовал за ними и хватал куски курицы из рук ни о чем не подозревающих людей. Наконец, они вышли через возвышающиеся арочные каменные ворота театра.

Толпа осталась позади, шум стих, и они, наконец, снова могли дышать. Эйдан сделал глубокий вдох и повел Кассандру за собой. Они шли по новым сверкающим белым столичным улицам из мрамора, улыбаясь всему и всем. Снежок радостно бежал впереди них.

Эйдан испытывал благоговение перед всем, что он видел словно впервые. Не только город был новым, но все в этот день усыпано розами и искусно сделанными венками, лепестки красных цветов дополняли сверкающий белый мрамор. С моря прилетали теплые летние ветры, спелые фрукты и цветы свисали с кустов и деревьев вокруг них. Это было не похоже на Эскалон, который он знал. Этот берег сильно отличался от холодных завывающих ветров северо-запада, от Волиса, и Эйдан восхищался предусмотрительностью и мудростью Киры в выборе места для строительства новой столицы. Этого хотели их предки, и Кира разумно уступила их мудрости.