Ночь, когда пролились звезды (СИ)

— Нацу говорил, что мы должны выспаться перед завтрашним днем, — пролепетала она, вновь покосившись на его стройный торс со слегка выделяющимися кубиками пресса.

— Нацу, Нацу, Нацу, — раздраженно проворчал Грей, скривившись так, будто только что съел что-то кислое. — Будешь проводить с ним много времени и рискуешь стать такой же тупорылой занудой.

— Нацу не… — разозлилась Люси, вздернув нос, но Грей вновь перебил ее:

— Нацу, Нацу, Нацу, — передразнил он, вновь осушая стакан. А после перевел на разозлившуюся не на шутку девушку насмешливый взгляд. — Ого, ты теперь и злиться научилась. Или всегда умела? А?

Поставив стакан обратно на стол, он слегка наклонился, делая вид, что рассматривает лицо девушки. А она отметила про себя, что его взгляд выглядел небывало мутным и затуманенным. Кажется, сегодня он выпил достаточно много.

Она все ждала, что он наконец потеряет к ней интерес и вновь вернется к столу, чтобы наполнить стакан, но он продолжал скользить взглядом по ее лицу, будто выискивая там что-то. И он делал это мучительно долго, раз за разом переходя от ее губ к подбородку, затем к скулам и бровям. Это очень смущало, что не укрылось и от него. Остановив взгляд серых глаз на ее карих, он отчего-то нахмурился.

— И как много эмоций успел показать тебе Нацу? — вдруг спросил он и выпрямился, поправив полотенце на бедрах. При этом оно сползло еще ниже, оголяя две очерченные линии таза, отчего Люси почувствовала, как щеки вновь начали пылать.

— Я думаю, что достаточно, — нехотя ответила Люси. Но Грей, кажется, намеренно не замечал тот дискомфорт, который доставлял ей своим присутствием.

— А я думаю, что нет, — передразнил он. — Уверен, там нет ничего веселого. А человеку, который доживает свои последние часы этого чертовски мало.

— Вообщето, я не собираюсь умирать завтра, — выпалила девушка, сжав кулаки. — Теперь я знаю, как защитить себя. И про магию знаю!

— Ого, — насмешливо протянул Грей, ухмыляясь. — Ну раз смерть не входила в твои планы, тогда ладно.

Когда он передернул плечами, мышцы на его груди стали отчетливыми, и взгляд Люси невольно метнулся туда. А затем она быстро отвела его. И на этот раз Грей не оставил это без внимания.

— Ой, прости, я что, смущаю тебя? — он снова намеренно напряг мышцы и сделал к девушке шаг.

— Я устала и хочу спать, — зло выплюнула Люси, делая шаг назад. Смущение никуда не делось, но теперь к нему прибавилась обида и злость. И чего он к ней пристал?

— Это было бы немыслимым расточительством — идти спать сейчас.

Вдруг что-то изменилось. Его голос из насмешливого и ироничного вдруг стал вкрадчивым и убаюкивающим. В нем появилось что-то такое неуловимое… Что-то интимное и смущающее куда сильнее, чем обнаженное тело.

Подняв взгляд, Люси поняла, что Грей перестал ухмыляться. Облизав губы, он заставил ее больше не отводить взгляд от своих глаз, которые теперь, казалось, касались тех мест, на которые он смотрел. Это было так странно и пугающе одновременно. Он словно сковал ее. Будто хотел что-то сказать, а она хотела услышать это.

И не хотела одновременно.

Поэтому и отступала, в то время, как он наступал все ближе. До тех пор, пока она не уперлась спиной в стену, а он не остановился в каких-то жалких сантиметрах от нее.

— Не бойся, — прошептал он, протягивая руку вперед и касаясь кончиками пальцев обратной стороны ее ладони. А затем медленно провел ими выше, до самого локтя. Люси невольно вздрогнула. Линия на ее коже, которую он провел, покрылась мурашками. — Что успел показать тебе Нацу? Смех, страх, радость, печаль и все в таком духе? Это все так скучно.

Когда его вторая рука скользнула к ее щеке, она дернулась в сторону, скидывая ее с себя. Он стоял к ней слишком близко, почти вплотную. А она просто чувствовала, что ничего хорошего эта его странная перемена настроения ей не сулит. Как там говорил Нацу? В лицо улыбаются, а на деле люто ненавидят? Так же и сейчас?

Но почему же тогда ей вдруг стало так нестерпимо жарко и сложно дышать?

— Я просто хочу показать тебе кое-что, — продолжал он, проигнорировав ее попытку убежать. И даже когда Люси приложила ладони к его груди, безуспешно пытаясь оттолкнуть его, он наклонился к ее щеке и продолжил говорить так, опаляя ее лицо горячим шепотом. — И это будет гораздо приятнее всего того, что он показал тебе. Обещаю.

— Отпусти. Я не хочу, — взмолилась она, почувствовав, что все те странные чувства в ней испарились без следа, когда к ней пришел страх. Самый настоящий и уже хорошо знакомый ей. А все потому, что его рука мягко скользнула на ее талию.

— Да брось, я ведь тоже умею корчить из себя хорошего мальчика. Поверь, я делаю тебе одолжение.

Когда его мягкие губы коснулись мочки ее уха, ей было бы трудно сказать, что это было неприятно, и он делал с ней что-то злое, отчего горячие слезы хлынули у нее из глаз. Но они хлынули. И все, чего ей хотелось сейчас — чтобы он просто оставил ее в покое и перестать делать то, что так пугало ее. То, что вызывало в ней самые разные чувства, которые она не понимала. Которые сводили ее с ума.