Ночь, когда цветет папоротник (СИ)

- Есть? - поразился Стайлз и даже на всякий случай огляделся, но увидел только разруху и кучу пыли.

- Еще вопросы? – терпение Дерека было на исходе.

Стайлз почесал щеку. Ладно, Стайлз, соберись. Раз Дерек до сих пор тебя не убил, есть шанс, что он не сделает этого, даже когда ты совсем его достанешь.

- Твоя семья… они все были волками, как и ты?

- Нет, - после заминки ответил Дерек.

- Нет? – искренне удивился Стайлз. – Как так? Ты жил в человеческой семье?

- Нет, - поморщился Дерек. Что за неуемный ребенок с безудержным воображением и языком без костей? Невыносимое создание. – В моей семье не все были оборотнями, были и люди.

- Погоди, погоди, - Стайлз подумал, что ослышался, - ты сказал «оборотни»? Не волки?

- Оборотни, - повторил Дерек спокойно. Стайлз смотрел на него, распахнув глаза.

- Но… ты ведь сказал, что вы разные виды… - тут до него дошло. – Ричард не был твоим отцом?!

- Он был моим отцом, - рыкнул Дерек. Почему слова Стайлза постоянно задевают его, попадая прямо в цель? Неужели спустя столько лет он все еще способен что-то чувствовать? – Он вырастил и воспитал меня.

- Но он не твой биологический отец, - тихо произнес Стайлз и, видя, что Дереку неприятно говорить об этом, быстро сменил тему: - Что значит твоя татуировка? – да, в тот раз он был в состоянии заметить что-то помимо голой волчьей задницы!

Дерек набрал в легкие побольше воздуха, призывая себя успокоиться. Он ведь сам впустил Стайлза, согласился ответить на его дурацкие вопросы… Поздняк теперь метаться.

Он медленно выдохнул. Сердцебиение восстановилось. Гнев ушел.

Или вовсе не гнев?

- Этот символ называется трискелион. Или трикветр, трискель, триглав – все они имеют общие очертания и схожий смысл, - ответил Дерек. - Три ветви, сходящихся в центре, могут обозначать, например, восход, зенит и закат. Иногда понимают рождение, жизнь и смерть. Прошлое, настоящее и будущее. Солнце, Луну, Истину.

- Я где-то слышал это уже, - Стайлз задумался, но в голову ничего не шло. - Но почему ты выбрал именно его?

- У волков он носит иной смысл, - произнес Дерек и, избегая дальнейших расспросов, рассказал сам: - У нас есть бог, мы зовем его Аменти, Триглавом, Триединым. У Аменти три головы: левая – Инпу, средняя – Инпут, и правая – Исдес. Инпу и Исдес считаются отцами ликантропов. Инпут – мать Ликаона, Перворожденного, отца Люциана и Люсианы. Люциан, Первородный, стал родоначальником ликанов. Его сестра, Люсиана, - родоначальницей верусов. Трискелион символизирует единое начало, Аменти. Этот знак защищает и оберегает нас. Я сделал его… когда потерял свою стаю.

- Охуеть, - у Стайлза не осталось никаких слов, кроме этого. Короткого и емкого «охуеть». Он как-то раньше не задумывался, что люди не единственная раса на Земле. Что все эти тысячелетия с ними бок о бок жили те, кто называли себя верусами и ликанами, и они не просто существа из сказок и страшилок, а практически отдельная цивилизация, со своими законами, порядками, традициями и даже религией.

Уму непостижимо.

- А что с твоими глазами? – Стайлз осмелел настолько, что даже смог спросить Дерека об этом. Когда тот не рычал и не пытался убить его взглядом, он выглядел не таким пугающим. Почти даже милым.

Нет, Стайлз, блин, ничуть не милым! Выкинь к черту все «милости» из своей дурной башки, ты все еще о Хейле говоришь!

Он чудовище. Чудовище – и точка.

- А что с ними?

- Почему они стали разного цвета?

- Стали? – Дерек нехорошо прищурился.

Стайлз понял, что спалился. Он виновато объяснил, что нашел старые фотки Дерека в школьном музее, но не стал говорить, с какой целью они ему понадобились.

- У тебя там были зеленые глаза. А теперь один глаз голубой… Это как-то связано с тем, что случилось? – осторожно предположил он.

Дерек вздохнул.

- Да, Стайлз, - устало произнес он, - все связано с тем, что случилось… А теперь тебе пора.

- Ладно, - покорно согласился Стайлз.

Он неохотно поплелся на улицу, думая, что для первого раза неплохо. Дерек повалял его немного, зато ответил на некоторые вопросы. В их отношениях (блять, Стайлз, выкинь нахер это слово из своего лексикона!) чувствовался явный прогресс.

Уходя, Стайлз обернулся и взглянул на Дерека последний раз - на одиноко стоящего на крыльце разрушенного дома мужчину, который сторожил этот склеп и не желал двигаться дальше, позволяя болезненным воспоминаниям душить себя. Но эти воспоминания, какими бы ужасными они ни были, единственное, что осталось у него.

Единственное, что осталось от него.

***

Доктор Хиллроу совершенно не удивился, когда вновь увидел Стайлза в приемной своей ветклиники.

- Привет, - поздоровался он с парнем, приветливо улыбаясь, как и всегда. – Снова ко мне?

- Нет, нет, - тут же замахал руками Стайлз, поспешив заверить мужчину, что он вовсе не преследует его. Хотя Калена с его внешностью наверняка сталкерили всякие малолетние любительницы хомячков и молодые незамужние самки в период гона (спасибо, Гугл, за просвещение!). – Я Скотта жду.

- Скотта? – удивился вет. – Скотт ушел минут как десять назад.