Ночь, которой не было

— Люблю его? — Она бросила на Мэтта изумленный взгляд. — Я никогда не любила его. Мы были только друзьями, да и то вряд ли. Просто нам было удобно время от времени встречаться. — В голосе ее прозвучала неожиданная горечь. — Это ничем не грозило…

— Потому, что Гордону не нужна была твоя любовь. Ох, Ники, что же я сделал с тобой! Я и представить себе не мог… у меня и в мыслях не было, что…

Она покачала головой.

— Это не ваша вина, во всем виновата только я одна. Прежде всего, мне не следовало вести себя подобным образом, тогда Джонатан ни за что бы… — Она услышала, как Мэтт застонал, и замолчала.

— Ты же была еще совсем девочкой, вот и все. — Он пристально посмотрел на нее и добавил: — И позволь сказать тебе вот что. Если бы мы с тобой действительно занимались любовью, как бы пьяна ты ни была, ты бы этого не забыла.

Что-то в самой потаенной глубине ее тела задрожало, и эта сперва, совсем незаметная дрожь заставила ее напрячься так, что дыхание стало прерывистым, а сердце застучало быстрее.

— Ты знаешь, мне хотелось этого, — услышала Николь. — Наверное, именно из-за этого я так рассердился на тебя, ведь, даже зная, что тебе до меня нет никакого дела, я отчаянно хотел тебя. Собственно говоря, хочу и сейчас…

Она уставилась на него, ощущая, как все внутри у нее дрожит.

— Но это невозможно, — возразила она. — Невозможно после всего, что случилось. Ведь сегодня вечером Джонатан… и конференция…

— К черту и Хендри, и конференцию. Самое важное сейчас для меня — это ты и мои чувства к тебе. Мне нужна твоя любовь, Ники, — с ужасающей откровенностью заявил он.

— Потому, что вам меня жаль? — резко спросила она, готовая защищаться. — Потому, что вам кажется, что…

— Потому, что я испытываю желание, сопротивляться которому, у меня нет больше сил… Меня с самого начала тянет к тебе!

И тут, пока он опускал голову, наклоняясь к ее губам, Николь послышалось, как он произнес:

— Я люблю тебя.

Бесполезно было приказывать себе остановить его. Голос рассудка умолк, а чувства невероятно обострились. Едва он склонился к ней, неутолимое желание затмило все на свете.

Николь вздрогнула, когда его руки нежно прикоснулись к ее волосам, лаская ее, пока он целовал ее — медленно, словно ему хотелось насладиться каждой долей секунды этого блаженного мгновения. Его губы скользнули по ее губам, затем еще раз и еще, и вот уже их уста слились в поцелуе, страстно желая соединения, неистово желая еще большей близости.

— Если ты почувствуешь, что не хочешь меня, ты ведь скажешь мне, правда? — прошептал Мэтт между поцелуями.

Если она не захочет его! Должно быть, ему и так все ясно, и ей стало стыдно, едва она подумала, как очевидно ее желание. Мысль об этом промелькнула в голове Николь, когда она прильнула к Мэтту, вонзая ноготки в его мускулистую спину. Это была мгновенная, непроизвольная реакция на страсть, с которой он целовал ее. Мэтт склонился над ней, и она откинулась на кушетку, чувствуя, как неровно и глухо бьется его сердце, а жар его тела охватывает ее. Закрыв глаза, она представила себе его тело — гладкую шелковистую кожу, сильные тугие мускулы, мужественную фигуру. Дрожь пронзила ее, но, когда Мэтт ошибочно принял ее волнение за отказ и слегка отстранился, она с новой силой прильнула к нему.

И в ту же секунду он отозвался на этот безмолвный призыв, обнимая ее, и прижимая к себе, целуя шею, лаская плавную линию плеч. Казалось, везде, где его губы прикасались к ней, ее кожа загоралась чувственным огнем, и одежда превращалась в преграду, терпеть которую больше не было сил. Ей так хотелось, чтобы он ласкал ее, что, когда кончик его языка пробежал по ее губам, она застонала. Это был едва слышный, почти жалобный стон, но, услышав его, Мэтт вновь поцеловал ее — так крепко, что наслаждение закружило ее в сладостном водовороте блаженства, от которого она вдруг выгнулась дугой, стремясь еще теснее прижаться к Мэтту.

Николь захотелось самой ласкать его, целовать, наслаждаться его телом… Когда он оторвался, наконец, от ее губ и приник к нежной ямочке у основания шеи, она вновь застонала.

Его руки прикоснулись к ее груди, и она почувствовала страстное желание снять разделяющую их одежду. Однако он сам догадался, прочитав ее мысли: осторожно протянул руку и расстегнул молнию у нее на спине. И вот уже, повинуясь движению его руки, тонкая ткань соскользнула с ее плеч, и он хрипло пробормотал:

— Если бы тогда, в день нашей первой встречи, мы были с тобой близки, я бы начал вот так, — медленно и осторожно, стараясь не напугать тебя и не потерять голову по твоей вине… — Мэтт гладил ее, нежно сжимая груди, затем нашел предательски напрягшиеся соски и принялся водить по ним пальцем, шепча: — И ты бы почувствовала именно то, что чувствуешь сейчас, и твое прекрасное, женственное тело желало бы близости так же, как сейчас. Я понял бы, что тебе еще неизвестна эта близость, которой я хочу, неизвестно желание, которое заставляет мужчину ласкать тело женщины, ласкать не только руками, но и губами, и языком…