Ночь лазурных сов

– Я, Антон Мюллер, родившийся 27.09.1874, заявляю, – прочитала она, – что уведомлен об опасности и несу полную ответственность за все риски и побочные эффекты моего путешествия. В случае моей преждевременной кончины или неблаговидного отсутствия я до моего потенциального возвращения передаю почетному господину Станиславу Баптисту Кингу, также известному как чародей Кинг…

Госпожа Полле энергично захлопала в ладоши.

– Куда вы запропастились? Час гостя уже пробил, а ничего еще не готово.

– Лина еще даже не налила суп, – пожаловалась Ада.

– …тра-ла-ла и тому подобное… – продолжила Хедвиг, выхватив записку у Ады и быстро просмотрев оставшуюся часть записки. Лина вырвала у Хедвиг бумажку и поспешно убрала ее в фартук. Значит, это договор, по которому некий Антон Мюллер передавал свои владения до возвращения из рискованного путешествия? Экспериментировал ли Кинг с хронометром на своих конспиративных встречах?

Лина еще блуждала в мыслях, когда около 11:30 первые гости прибыли на обед. Кроме кузнеца и пары ремесленников по соседству, трех молоденьких супружеских пар и пары пожилых джентльменов, пахнущих пылью и мотыльками, пришла еще и группа молодых парней, они заняли место в элегантной столовой института домохозяек. Они были одеты в синие подпоясанные мундиры, которые соответствовали по цвету шляпам с небольшим козырьком, были снабжены шпагой и вели себя так, словно являлись хозяевами мира.

– Тебе надо больше улыбаться, – посоветовала Ада Лине. – Многие девушки нашли здесь мужей.

Ада и Хедвиг начали наперебой бросаться кокетливыми взглядами и тихонько хихикать, когда вошли в комнату. Госпожа Полле выгодно использовала свой обеденный час как брачный рынок и приучила девушек читать по глазам мужчин любое желание.

– Мы должны сделать все, чтобы им было у нас комфортно, – сказала она и еще раз поправила фартуки и спутанные волосы своих воспитанниц, прежде чем отправить их к гостям.

В отличие от своих одноклассниц в настоящем времени, которые на досуге уже успели поработать официантками, Лине не хватало опыта. Смущенная, она раздала суп молодым мужчинам, которые смотрели на нее как на добычу. Лидер студентов толкал звучные речи и рассказывал анекдоты, все сводившиеся к тому, насколько он умен и насколько глупы все остальные. Когда через полвека он попробовал суп, то с возмущением бросил ложку в тарелку так, что бульон выплеснулся.

– Он холодный, – пожаловался он.

– Принеси ему новую порцию, – укоризненно сказала госпожа Полле, торопливо обращаясь к Лине. Когда она собралась забрать тарелку, он, как в замедленной съемке, подвинул ее пальцем к краю стола. Только чтобы разразиться звонким хохотом.

– Новенькая очень неуклюжа, – сказал он.

– Он нарочно это сделал, – пожаловалась Лина. – Сбросил тарелку.

Госпожа Полле потянула Лину в сторону.

– Если мужчина не проявляет к тебе должного уважения, то это полностью твоя вина.

– Мужчина? – прошипела Лина. – Он едва ли старше меня.

– Он прав. Если молодой господин позволил себе такую наглость, значит, ты сделала что-то не так, – сказала госпожа Полле, выталкивая ее на кухню.

– Извините за бестактность, – услышала Лина за своей спиной голос директрисы. – Ей нужно сначала научиться манерам.

Лина кипела от злости. «Только не вмешивайтесь», – твердил железный закон путешественников во времени. Но как бороться с несправедливостью мира, с которой она сталкивается на каждом шагу? Разозлившись, Лина бросила тарелки в мойку. Слезы катились по ее щекам, когда она наливала на грязную посуду горячую воду из многотонного чайника. Оглядевшись в поисках носового платка, она обнаружила, что в кухню вошел неожиданный посетитель. Это был Данте.

44 Позиционная война

Что теперь? Лина не знала, как себя вести. Она не могла говорить с ним. Не на публике. Не раньше, чем она успеет придумать тактику. С момента их встречи на складе она продумывала, что может сказать и спросить и что она сделает и скажет, когда снова встретится с Данте. Но ни в какой из версий на ней не было кухонного фартука, она не соскребала остатки еды с тарелок и не проливала слез. Ее лицо было ярко-красным от жара, исходящего от угля, пот стекал у нее по спине.

Девушки вокруг нее завизжали, как обычно визжали девушки только во время игры в гандбол, когда парень входил в их раздевалку. Никого не беспокоило, что Данте был одет не по моде конца XIX века. Как он это делал? Лина ощущала на себе любопытные взгляды своих одноклассниц.

– Где мы можем спокойно поговорить? – прошептал он ей.

– У нас есть еще одна порция говяжьего супа, – громко и внятно сказала Лина. – За десять пфеннигов. Если вы добавите еще десять, то получите четыре фрикадельки.

– В столовой? – спросил Данте.

– Большинство гостей заказывают к нему молоко, – пробормотала Лина. – Стакан за четыре пфеннига.

В поле зрения появилась госпожа Полле.

– У меня есть сообщение от семьи Лины, – сказал Данте с такой наглой самоуверенностью госпоже Полле, что сопротивление директрисы растаяло.