Ночь – мой дом

Джо начал подмазывать колеса предстоящей сделки с «Рицем». Джон Ринглинг готов был продать здание, но не землю под ним. Поэтому Джо велел своим адвокатам поработать с юристами Ринглинга, чтобы выяснить, можно ли достичь соглашения, которое устроит обе стороны. В частности, совсем недавно стороны рассматривали возможность сдачи земли в аренду на девяносто девять лет, но не сумели договориться о правах на воздушное пространство с властями округа. Джо направил одну группу посредников на подкуп налоговых инспекторов в округе Сарасота, другую — в Таллахасси, на обработку политических заправил штата, а третью — в Вашингтон, нацеливаясь на тех сотрудников Службы внутренних доходов и тех сенаторов, которые являлись завсегдатаями борделей, игорных залов и опиумных курилен, где семья Пескаторе имела свою долю.

Первым его успехом на этом поприще стала декриминализация бинго во флоридском округе Пинелас. Затем он добился, чтобы законопроект о разрешении бинго по всему штату рассмотрели уже на осенней сессии, а значит, по всей вероятности, поставили на голосование уже в 1932 году. Его друзья в Майами, гораздо более продажном городе, поспособствовали дальнейшему смягчению властей штата: именно тогда округа Дейд и Броуард легализовали тотализатор. Джо с Эстебаном просто из кожи вон лезли, чтобы купить землю для своих друзей из Майами, и теперь эту землю быстро занимали под ипподромы.

Мазо прилетал взглянуть на «Риц». Недавно у него обнаружили рак, хотя никто, кроме самого Мазо и его врачей, не знал подробностей. Он заявлял, что преодолел этот недуг весьма успешно, однако в результате сделался плешивым и тощим. Некоторые даже нашептывали, что у него и разум помутился, но Джо не увидел тому никаких подтверждений. Мазо очень понравилась эта недвижимость, он похвалил логику Джо: сейчас самое время ударить по игорным табу, ибо сухой закон буквально корчится в агонии. Деньги, которые они потеряют из-за легализации выпивки, отправятся прямиком в карман государства, однако деньги, которые они потеряют на узаконивании казино и налогах с ипподромов, возместит та прибыль, которую они извлекут из огромного числа дуралеев, готовых день за днем ставить на скаковых лошадей.

От посредников также стали приходить хорошие вести, — похоже, благодаря обнищанию страны ему достанется жирный ломоть. В муниципалитетах по всей Флориде — и по всей стране — ощущается острая нехватка средств. Джо разослал своих людей, суливших безграничные дивиденды: налог на казино, налог на гостиницы, налог на еду и напитки, на развлечения, на жилье, на алкогольные лицензии, к тому же (что очень понравилось политиканам) еще и налог на сверхдоходы. Если в какой-нибудь из дней казино заработает больше восьмисот тысяч долларов чистой прибыли, оно должно будет отстегнуть два процента от этой суммы штату. По правде говоря, при таких условиях любое казино, приближаясь к восьмистам тысячам суточной прибыли, прекратило бы официальную фиксацию дальнейших поступлений. Но политикам с их завидущими глазами незачем об этом знать.

К концу 1931 года у него в кармане оказались два младших сенатора, девять членов нижней палаты конгресса, четыре старших сенатора, тринадцать окружных представителей, одиннадцать муниципальных советников и двое судей. Кроме того, он купил с потрохами своего давнего врага-куклуксклановца — Попрыгунчика Хьюитта, редактора газеты «Тампа экзаминер»: тот начал публиковать политические очерки и редакционные статьи, где критиковался порядок, который столь многим позволяет голодать. Между тем любое первоклассное казино на флоридском побережье залива могло бы принять их всех на работу, а полученные деньги дали бы им возможность выкупить свои заложенные дома, а значит, адвокатам нужно будет выйти из очередей за бесплатным питанием и вновь заняться своей профессией, чтобы помочь совершить эти сделки по всем правилам, а значит, понадобятся и чиновники для проверки и регистрации соответствующих бумаг.

Когда Джо вез Мазо на обратный поезд, тот произнес:

— Делай все, что тебе для этого понадобится.

— Спасибо, — ответил Джо. — Обязательно.

— Ты здесь неплохо потрудился. — Мазо похлопал его по колену. — Не думай, что это не будет учтено.

Джо не знал, для чего «учитывать» его труды. Он многое здесь выстроил буквально на пустом месте, подняв из грязи и руин, а Мазо разговаривал с ним так, словно он всего лишь подыскал ему очередную бакалейку, которую можно доить. Возможно, слухи о помутнении разума старика отчасти и верны.

— Ах да, — заметил Мазо, когда они уже подъезжали к вокзалу Юнион. — Слышал, у тебя тут еще остался какой-то отщепенец. Это так?

Джо пришлось несколько секунд подумать.

— Ты про того беднягу, который не платит, что должен?

— Про него, — подтвердил Мазо.