Ночь – мой дом

Джо сидел в своей конторе-прикрытии — компании по экспорту сигар, совершенно легальной фирме (они ежегодно теряли небольшое состояние на экспорте отличных сортов табака в страны вроде Ирландии, Швеции или Франции, где сигары так и не прижились), когда в парадную дверь вошли Ирв и его дочь.

Ирв быстро кивнул Джо, но избегал его взгляда. За годы, прошедшие с тех пор, как Джо показал ему снимки его дочери, он ни разу не посмотрел Джо в глаза, а ведь они, по прикидкам Джо, не меньше тридцати раз проходили мимо друг друга на улице.

— Моя Лоретта хочет тебе кое-что сказать.

Джо поднял глаза на хорошенькую молодую женщину в белом платье, с яркими влажными глазами.

— Хорошо, мэм, — произнес он. — Садитесь, пожалуйста.

— Я предпочла бы постоять, сэр.

— Как вам будет угодно.

— Мистер Коглин, — произнесла она, сложив руки чуть ниже живота, — мой отец говорит, что когда-то в вас жил хороший человек.

— Не знал, что этот человек скончался.

Лоретта откашлялась.

— Мы знаем о вашей филантропической деятельности. И о такой же деятельности женщины, с которой вы решили сожительствовать.

— «Женщина, с которой я решил сожительствовать», — повторил Джо лишь для того, чтобы попробовать, как это звучит.

— Да-да. Мы знаем, что она ведет довольно активную благотворительную деятельность среди обитателей Айбора и даже в Большой Тампе.

— У этой женщины есть имя, — заметил он.

— Но ее добрые дела преходящи по своей природе. Она отказывается от любого участия в религиозной жизни и отталкивает все попытки приобщить ее к единственному истинному Господу.

— Ее имя — Грасиэла. И она католичка, — сообщил Джо.

— Но пока она не согласится прилюдно, что ее трудами движет рука Господа, она, сколь бы благими ни являлись ее намерения, остается помощницей дьявола.

— Ого! — произнес Джо. — Вот тут я, признаться, чего-то не улавливаю.

— Надеюсь, мои слова вы уловите, — отозвалась она. — Все ваши добрые деяния, мистер Коглин, ничуть не служат оправданием ваших дурных поступков и вашей отдаленности от Господа.

— Почему же?

— Вы извлекаете прибыль из незаконных пристрастий ближних. Вы наживаетесь на слабостях людских, на их потребности в праздном, ненасытном, похотливом поведении. — Она одарила его печальной, но доброй улыбкой. — Но вы можете освободиться от этого.

— Я не хочу, — заметил Джо.

— Конечно же хотите.

— Мисс Лоретта, — произнес Джо, — мне кажется, вы замечательный человек. Насколько я понимаю, количество прихожан у нашего проповедника Ингаллса утроилось с тех пор, как вы стали выступать перед ними.

Глядя в пол, Ирв показал пять пальцев.

— Ах вот как, — произнес Джо. — Извините. Значит, аудитория выросла впятеро. Поздравляю вас.

Улыбка не покидала доброго и печального лица Лоретты. Это лицо говорило: я знаю, что ты хочешь сказать, еще до того, как ты это скажешь, и считаю эти слова бессмысленными еще до того, как они вылетят у тебя изо рта.

— Лоретта, — проговорил Джо, — я продаю товар, который людям настолько нравится, что не пройдет и года, как восемнадцатую поправку сметут.

— Это не так, — возразил Ирв, набычившись.

— О, — сказал Джо, — это так. В любом случае сухой закон мертв. Его использовали, чтобы держать бедняков в узде, но попытка провалилась. Его использовали, чтобы средний класс стал более трудолюбивым, но он стал лишь более активным. За эти десять лет выпито больше спиртного, чем за какое-либо из прежних десятилетий, и это потому, что люди его хотят — и не желают, чтобы им запрещали его получать.

— Но, мистер Коглин, — произнесла Лоретта рассудительным тоном, — то же самое можно сказать и о внебрачных связях. Люди хотят блудить и не хотят, чтобы им говорили, что делать этого нельзя.

— И не надо.

— Простите?

— И не надо им говорить этого, — пояснил Джо. — Если люди хотят вступать во внебрачные связи, я не вижу настоятельной причины им препятствовать, мисс Фиггис.

— Но если они захотят возлечь с животными?

— А они хотят?

— Простите?

— Люди хотят спариваться с животными?

— Некоторые хотят. И это извращение распространится дальше, если будет по-вашему.

— Боюсь, я не вижу связи между выпивкой и скотоложством.

— Это не значит, что такой связи не существует.

Теперь она села, по-прежнему стискивая руки.

— Связи нет, — произнес Джо. — Именно об этом и говорю.

— Но это лишь ваше мнение.

— Точно так же некоторые назвали бы и вашу веру в Бога.

— Значит, вы не верите в Бога?

— Не совсем так, Лоретта. Я не верю лишь в вашего Бога.

Джо покосился на Ирва: он чувствовал, что тот закипает, но Ирв по-прежнему отводил взгляд, он смотрел на свои руки, стиснутые в кулаки.

— Зато Он в вас верит, — отозвалась Лоретта. — Мистер Коглин, вы свернете со своего дурного пути. Я это знаю. Я вижу это в вас. Вы раскаетесь, и вас окрестят во Христе. И вы станете великим пророком. Я вижу это так же ясно, как этот греховный град на холме — здесь, в Тампе. Да-да, мистер Коглин, предвидя ваши шутки: я понимаю, что в Тампе нет холмов.

— Ну да, что-то их не замечаешь, даже если быстро катишь на машине.