Ночь на хуторе близ Диканьки

Байстрюк поморщился так, словно вместо водки выпил стакан рыбьего жира. Все трое присели за стол и, вооружась трёхзубыми вилками, деликатно разделались с яичницей. Чёрт предложил было разлить по второй, но Николя отрицательно помотал головой:

– Сдаётся мне, что вы не случайно тут отираетесь? Раз уж решили нас завтраком угощать, то давайте же сразу перейдём к делу.

Байстрюк задумался. Пользуясь затянувшейся паузой, Вакула потянулся к уху товарища:

– Покуда вы тут разговоры важные балакаете, я там трохи с шинкаркой погуторю? Може, она в жемчугах хоть цену присоветует, коли не сопрёт.

Убедившись, что кузнец осторожно выступил с коммерческим предложением к ушлой хозяйке заведения, Николя вновь обернулся к чёрту в красной свитке.

– Так и шо? – пробормотал Байстрюк, неуверенно опрокидывая в глотку вторую стопку. – Я-то сам козак вольный, сам пью, сам гуляю! Шо мне до того пекла? Да гори оно всё огнём с муками их, вилами та сковородками! Все ведьмы дуры, как одна. А почему дуры? А потому шо бабы! А я им шо, кутёнок лопоухий чи как?! Да не будь я вольным сечевиком, коли не поучу их всех нагайкою!

– Проблемы, – скорее утвердительно, чем вопросительно вставил молодой человек.

– Ни, то у вас проблемы, паныч. Бо нельзя добрым людям в дела чужие встревать, свои порядки чинить, мешать нечистой силе по всей святой Руси бузотёрить да строить всяческие проказы. На то меня и наняли да и золота отсыпали, затем тут и сижу…

– Вас послали убить нас?

– Тю! Да шо ж ты так орёшь, пан гимназист?! – искренне возмутился Байстрюк, поправил шапку свою и, снизив тон, добавил: – Ну да, шоб повбивал вас усих, и того и другого.

– Что?!!

– А-а, да не ори ж, и так вже трохи оглох на одно ухо…

– Ещё б нам о вашем здоровье заботиться, – проворчал Николя, потом добавил: – Прямо корсиканские страсти какие-то, право. Могу ли спросить: так что ж вы нас, возможно, ядовитой водкой отравили? Ох, чую, мутит уже…

– Закусывай лучше! Что ж я, с ума спрыгнул – алкоголь на вас переводить? – Запорожский чёрт чуть не перекрестился от обиды. – Да тьфу же, понаприсылают к нам в Диканьку таких вот образованных на всю голову. Не хочу я вас вбивать, а тока… должен!..

– Про шо речь, шановни паны-братья? – К столу вернулся довольный кузнец, подбрасывая десяток серебряных монет в кулаке.

– Вижу, торг с шинкаркой прошёл успешно? – холодно обернулся Николя. – А нас тут убить хотят.

– Кто?!

– Он.

Один удар кузнецкого кулака, утяжелённого драгоценным металлом, и Байстрюк вылетел в окно вместе с рамой! На полу, под лавкой, только его сапоги остались…

– Спасибо.

– Да нема за шо, паныч! Обращайтеся. А шо, яичницы не осталося вже? Так я колбасу зъим.

– На здоровье, – искренне пожелал Николя, который, честно говоря, свиную домашнюю колбасу недолюбливал, уж больно жирна.

Надеюсь, вы, образованные читатели мои, не решили, что в еврейских шинках нашей Малороссии подают только кошерную еду? Да сохрани господь, они бы все там разорились, если бы, соблюдая указания Торы, не работали по субботам и не подавали гостям сала!

А ежели присмотреться с другой стороны, так и кто же на целом свете не любит свинину? Как можно её не любить? Есть же какие-то святые вещи для каждого порядочного украинца, и среди них, после веры христианской, своё заслуженное место занимают горилка с салом.

…В дверях встрёпанной курицей, только что побывавшей в зубах у лисы, показался запорожский чёрт. Сходство усиливалось ещё тем, что Байстрюк был весь в птичьем помёте и перьях, а в руке держал свежее яйцо.

– Ось, бачьте, паныч! Вин аж до курятника долетев, а то и на другий конец двора, – с тихой гордостью похвалился скромный кузнец.

– Па-а-шёл ты! – Байстрюк кинул в него яйцом, но не попал, поскольку Вакула вовремя пригнулся. Жёлтое пятно украсило недавно беленную стену за его спиной.

Чёрт плюнул на пол, злобно зыркнул на шинкарку, и та вмиг выставила на стол новый запотевший штоф водки. Выхлестав прямо из горла едва ли не половину, запорожец тяжело опустился на скамью, сунул копыта в сапоги и опустил лицо в ладони.

– Ох вы ж, сукины дети, и шо мне з вами такими робить?!

– Понять, простить? – предположил Николя.

– Агась, да шоб меня потом в пекле за блестящие фаберже подвесили?!

– Якие такие фаберже? – выгнул бровь любопытный кузнец. Николя подсказал на ухо, Вакула покраснел, но не особо испугался. – Та тю, то ж не за шею. Жить-то можно…

– Можно, но грустно, – подчеркнул многоопытный Байстрюк, вновь отхлёбывая прямо из горла. – Так вот, хлопцы, посовещаться нам треба, нос к носу снюхаться да всем товариществом порешить, як мне вас не забить, но по ходу и надёжным ответом пред самим Люцифером-диаволом ото всего отмазаться. Може, у кого какие ни есть на то идеи?

Все трое отставили в сторону лишние проблемы и призадумались. Волей капризницы-судьбы терпеливый гимназист из Нежинска, простодушный кузнец из Диканьки и коварный чёрт в красной свитке из Запорожской Сечи оказались в одной лодке в бушующем море, без руля и ветрил.