Ночь на кордоне

К несчастью, падая, он ухватился за мои штаны и сорвал их до колен. На какой-то миг я выбыл из сражения.

Женька сел верхом на Кольку, но тот вывернулся и подмял моего друга под себя. Не имея возможности пустить в ход кулаки, я ухватил предателя одной рукой за ногу выше щиколотки и поволок по пыли. Женька вскочил, выдернул из груды кирпича обломок оконной рамы и изо всей силы хрястнул ею Кольку по спине. Я тащил, а Женька сыпал ему вдоль и поперёк.

— Это тебе за аппарат… Это тебе за Серёгу… Это тебе за меня… — приговаривал он, ожесточаясь.

— Помогите! Помогите! — кричал поросячьим голосом Заславский.

На крик из казармы, что располагалась напротив, выскочили мадьяры. Мы бросили свою жертву и, прыгая по камням, кинулись наутёк. Пробежав несколько переулков, перелезли через ограду городского сада и спрятались в кустах.

— Я, кажется, ему ногу выкрутил, — сказал я, еле переводя дыхание.

— Ну и пусть. Так ему и надо, — успокоил меня Женька. — Я вот занозу загнал…

Он стал ногтями вытаскивать занозу из правой ладони, попавшую из оконной рамы. Заноза сломалась. Я достал из кармана английскую булавку и стал ею выковыривать щепку. Женька вздрагивал, когда я запускал иглу глубоко под кожу, отдёргивал руку и сердился.

— Ты потише, потише… Знаешь, как больно!

Через некоторое время мальчишки нашли нас.

— Ну, как вы его здорово… — восхищался лохматый Никита, — аж нам было слышно, как вы его по спине — хрясь! Жаль, я с вами не пошёл…

— Да ты здоров после драки кулаками махать.

— Чего «здоров»? Я бы ему сначала руку вывернул за спину, а потом по шее, по шее…

В тот день по домам разошлись мы не скоро.

4. ТЁТКА ЗНАЕТ МОЮ ТАЙНУ

Однажды, когда я, собираясь спать, взбивал на кровати подушку, тётка, сидевшая у стола спиной ко мне, спросила:

— Серёжа, ты не видел у отца толстую книгу про птиц, называется «Жизнь животных» Брема?

Я бросил подушку на постель и повернулся. Напоминание о книге будто током поразило меня.

— Конечно, видел.

— Куда она девалась?

— Не знаю.

— Отец обязательно должен был взять её с собой. Он ничего не говорил тебе о ней?

— Нет.

— А где вещи, какие вы брали с собой?

— Я ж тебе уже говорил: вещи увезли на подводах…

— Куда?

— Не знаю. Может, в город, а может, в село… Мне страшно не хотелось продолжать этот разговор, и я лёг, укрывшись одеялом с головой.

Тётка взбудоражила во мне самое больное место. Когда застрелили отца и я вернулся в город, я всё забыл под впечатлением его смерти. Потом, когда пришёл в себя, вспомнил отцовский наказ. Мне стало невероятно больно и стыдно, что я не выполнил его. Надо было сразу спрятать книгу под рубашку, и тогда б она всегда была со мною. А теперь её нет, и где она — неизвестно.

Мысль о книге и раньше не давала мне покоя, я страдал и мучился ужасно. Но я считал, что эта тайна — моя тайна. А сегодня обнаружилось, что о книге знает и тётка. Я не спал из-за этого всю ночь.

5. НОВЫЕ ПОРЯДКИ. МЫ САМИ ДОБЫВАЕМ СЕБЕ ПИЩУ

В городе воцарилась новая власть, а вместе с ней установились и непривычные для нас порядки.

Управлял городом бургомистр (им назначили выпущенного из тюрьмы спекулянта Панкратова). Из воров и всяких проходимцев наскоро сколотили полицию.

Одну из церквей побелили в зелёный цвет, покрасили купол, позолотили крест, и в ней началась служба. По утрам заунывный звон церковного колокола созывал старушек к заутрене.

Открылись частные лавочки и магазины. Удивительно было нам читать с Женькой вывески: «Магазин братьев Кокиных», «Парикмахерская Скобёлкина», а ниже по-немецки: «Фризойер». Заработало заведение со странным названием «ломбард». Шайдар говорил, что в это заведение можно сдавать любые вещи, например, сапоги, картуз, пояс, и получишь за них деньги. А потом, когда вещь понадобится, приноси деньги и получай её обратно.

Жилось нам трудно. Продуктами мы с тёткой не запаслись, и купить их было негде. Раз-другой тётка ходила в деревню, меняла на пшено платья и кофты, но вещей её хватило ненадолго. Чтоб не голодать, мы с Женькой ходили в поле, собирали колоски пшеницы. Чуть начинало светать — Женька уже свистел под окном. Я наскоро собирал котомку, клал в карман кусок хлеба, огурец, и мы отправлялись. Укрывшись от жары где-нибудь в подсолнухах, обмолачивали колоски палками. Если немцы не разгоняли нас, то к вечеру мы приносили в мешочках немного картошки, свеклы, зерна.

Разжечь огонь была тоже проблема — не хватало спичек, и мы добывали его таким способом, как это делали наши далёкие предки — казаки. Найдем в поле пятнистый кремень, положим на него обожжённый фитиль, трахнем по камню кресалом — стальной железкой, и сноп искр летел в разные стороны. Фитиль начинал дымиться, из него и раздували огонь.

Скудная пища позволяла жить только впроголодь, и не раз, съев за обедом тарелку постного борща, я вставал таким же голодным, как и садился.

Однажды нам чуть не улыбнулось поесть мяса. Собирали мы как-то колоски у села Борубец. Женька прикрыл глаза ладонью и посмотрел вдаль.

— Что это? — спросил он, показывая рукой в сторону.