Ночь на площади искусств

Сержант мигом принес графин с водой. Пеликан при виде его подошел к хозяину, поднял свой огромный клюв, раскрыл, будто сачок, — и Пауль начал заливать туда воду, словно в радиатор грузовика. Глотательных движений не было — вода напрямую поступала в пеликанью утробу. Вылив графин в своего пернатого товарища, Гендель попросил воды и для себя. Сержант принес второй графин. Музыкант пил почти так же, как и пеликан, — лишь его большущий кадык ходил, как затвор у винтовки.

— Благодарю, господин полковник, от себя лично и от своего не слишком разговорчивого, но все понимающего коллеги. Мы сразу поняли по вашим манерам, что имеем дело с заступником обиженных, истинным аристократом и любителем всего живого.

— Весьма польщен. А теперь извините, много дел.

Полковник рассчитывал, что Пауль с пеликаном послушно удалятся в камеру, но музыкант чего-то выжидал, смотрел вопросительно. Словом, мялся.

— Много оскорблений нанес нам майор Розенблюм. Нам было бы желательно, чтобы он принес нам свои извинения. А то выступать невозможно после оскорблений. А публика нас полюбила и наверняка будет просить.

— К сожалению, майора Ризенкампфа сейчас нет. Он на задании.

— Мы можем подождать.

— Он долго будет на задании.

— Мы можем подождать несколько дней. Разумеется, если здесь создадут необходимые условия: кормить меня и птицу. Только прошу учесть: я убежденный вегетарианец. А для пеликана — корм специфический, желательно витаминизированный. Кроме того, нам необходимо репетиционное помещение не менее сорока квадратных метров. Мы бы могли порепетировать новый цикл. Если не ошибаюсь, премьера у вас?

Полковник, поморщившись, подтвердил, что у него все камеры с акустическими достоинствами, но Паулю с пеликаном все же лучше репетировать на улице.

— Хорошо. Но нам нужны извинения от майора Ризеншнауцера.

— Послушайте, вы, Эдгар Шекспир Седьмой! — вышел из благодушно шутливого состояния полковник, — Сколько можно искажать благозвучную и незатейливую фамилию. Уверяю, ваш майор… м-м-м… Розенберг получит служебное взыскание, может быть, сразу два. Может, мы его даже выгоним со службы — проделок у него хватает. Вам достаточно? Но оставьте наши заботы нам, иначе я рассержусь. Несмотря на то что я страшно добр! Особенно для своей должности. И пора вам уразуметь, что полицейские камеры все-таки не приспособлены для репетиций. В них нет ни органа, ни пюпитров, ни ложи в бельэтаже. Есть лишь ватерклозет с поющими трубами. Всё!

Полковник указал всем на дверь и первым вышел из отделения. Следом сержант вывел Пауля, который успел прихватить банджо и накинуть ошейник на пеликана.

В поисках майора полковник и сержант обошли все центральные посты — Ризенкампфа никто не видел. Связались по рации с окружающими постами — тот же результат. Полковник надолго задумался, затем решил обратиться к старому испытанному методу — вызвал по рации служебную собаку. Сержант был послан домой к пропавшему — взять какую-нибудь вещицу. Вилли вернулся быстро и дал собаке понюхать носки майора. Но полицейская собака след не брала. Крутилась на месте и скулила от своего бессилия. Опять сунули ей носки под самые ноздри — никакого результата! Тогда полковник сам не побрезгал понюхать майорские носки. Побагровев, он спросил:

— Вилли, этакий болван. Какие ты носки принес?

— Да майорские же!

— Знаю, что не генеральские. Но они же свежие! Стираные! Чем они пахнут?

Сержант задумчиво понюхал один носок, другой. Так усердно втянул ноздрей, что трикотажная пятка прилипла к носу, будто к пылесосной трубке.

— Ну… пахнут… Чем-то душистым.

— Идиот! Стиральным порошком! А нужно, чтобы пахло живым майором.

Сержант повесил повинную голову.

— Я по дороге думал, как бы аккуратнее выпросить у супруги. Без паники. Опять наврал, что майор промочил ноги. Она заохала, хотела идти со мной — еле отвязался. Хотел перед уходом попросить ношеные, но она воспротивилась. Ни в коем случае! Ее муж такой аккуратный, чистоплотный, каждый день носки меняет — иногда даже дважды: перед ночным дежурством. А что, эти не подходят?

— Нет, Вилли. Даже собаке ясно, что не подходят.

Полковник дал сержанту несколько минут, тот сбегал в отделение и принес расческу майора. Ученая собака тут же взяла след и устремилась вперед. За ней двинулись группа полицейских, два кинолога-инструктора, Вилли и уважаемый полковник.

Пауль Гендель Второй в это время уже оброс своими почитателями. Он рассказывал им о своих творческих замыслах, объяснял, какие задачи у такого рода трио: человек, птица, музыкальный инструмент.

В это время совершал свой обход Мэр в сопровождении свиты и почетных гостей. Они только что побывали на площади Искусств. Слушали там концерт, теперь решили еще и прогуляться. Мэру все нравилось чрезвычайно. Он охотно отвечал на вопросы журналистов, почти не консультируясь при этом со своими тремя помощниками, которые тоже были при нем. Впрочем, все ответы сводились к одному:

— Прекрасно! Праздник идет великолепно! Я доволен!