Ночь на троих (СИ)

Студия — мой островок спокойствия, моя жизнь, моя любовь, мое детище и мой дом. Для меня это больше, чем место, где я могла бы порисовать, и… И я не могу на это смотреть.

Всё, что я вижу сейчас для меня равносильно потере близкого человека.

Мольберт разломан в щепки, все краски пролиты на пол, палитры разломаны. Карандаши и кисти — пополам и на мелкие частицы. Холсты — порваны, весь картон, бумага, ватманы — в клочья. И даже рисунки… Мои рисунки, висящие на стенах порваны на мелкие кусочки. И даже стул, на котором стояли мои принадлежности — разломан. И ваза… Ваза, в которую я ставила цветы для атмосферы лежит одинокими осколками к подоконника.

Я не могу на это смотреть. Как умалишенная падаю на колени, пытаясь найти хоть какие-то остатки уцелевшего. Мне больно, правда. Он сделал гораздо больнее этим поступком, чем тем, что пытался меня напугать.

Вырвал кусок из сердца, бросил под ноги и растоптал.

Я не могу, не могу, не могу! Это слишком…

Даже слез нет, только опустошение. Так и сижу на коленях посреди моей когда-то уютной студии и пытаюсь понять, как мне пережить этот ужас…

— Хулиганка, поехали, отвезу тебя домой, — говорит Дан.

— Как я уйду?

— Со мной. А Дема останется тут, все уберет. Восстановим, обещаю тебе. Как минимум — новый набор красок у тебя уже есть.

И правда… новый набор красок у меня уже есть. И какое счастье, что я не успела принести их на студию.

Глава 12. Кира

Дан едет быстро, как и в прошлый раз, но мне совсем не страшно. Меня так убил этот день, что, наверное, даже если он будет ехать двести и объезжать все машины через встречку, я не отреагирую никак.

Мне даже плевать уже на Мишу. Он напугал, конечно, но ничего не сделал, чтобы это стало травмой на всю оставшуюся жизнь.

А вот студия… Сердце болит от того, как этот козел с ней поступил. Мстил мне? Но за что? За то, что не дала ему сделать меня жертвой насилия? Класс…

Перед глазами картинка разорванных рисунков, разбитого мольберта, поломанных кисточек. Не могу успокоиться, снова по щекам слезы. Для меня это больше, чем студия два на два, гораздо большее!

— Хулиганка, мы приехали, — говорит Дан, а я даже не заметила, что мы и правда уже у подъезда.

Выхожу из машины, как робот иду к двери и даже не сопротивляюсь, когда Дан берет меня за руку. Ведет, как маленького ребенка к лифту, словно я могу заблудиться в двух коридорах.

Едем молча, но руку он мою так и не отпускает.

И примерно за один этаж до нашего, лифт дергается, и… замирает.

— Мы застряли? — спрашиваю его, вырываясь из прострации.

— Очевидно, — он жмет плечами, словно все в порядке и ничего такого не случилось, а ведь случилось! Еще как случилось!

— И что будем делать? — задаю еще один вопрос, хотя наверняка они кажутся ему очень странными. Но я правда не понимаю! Как-то повезло мне за девятнадцать лет ни разу не застрять в лифте, у меня паника. Только и спасает то, что рядом огромный мужик. И даже если лифт оборвется и рухнет, я вполне смогу спастись, если просто упаду на него.

— Ждать помощь, хулиганье, просыпайся. Хватит грузиться. Восстановим мы твою студию, еще лучше прежней будет.

— “Мы”? — переспрашиваю, пока он достает телефон и что-то там ищет. — А вам то какая печаль? Моя же проблема. Вы и так очень помогли.

— Ну, ты наша соседка, а мы соседей в беде не бросаем, — хмыкает он, и я заказываю глаза. Супермены прям мне в сожители достались! — Алло, Дем? Мы тут в лифте застряли, пробей бригаду аварийную, вызови. А то у меня тут сеть херово ловит, не могу в интернет зайти. Ага. Давай, жду.

— Поможет?

— Конечно. Нам только ждать.

— А долго?

— Как повезет, — пожимает он плечами. И я только сейчас замечаю, что у нас до сих пор сцеплены руки. Но мне с ним так спокойно и ни капельки не страшно, что я не спешу ее убирать. — Хорошо еще, что свет не вырубился, — говорит он, и как назло свет тут же начинает мигать, и… и тухнет. Конечно. — Ну, или вырубился.

— Вот кто тебя просил, а? — рычу на него. — Я темноты побаиваюсь.

— Врубай фонарик на телефоне, у меня заряда мало, — говорит он, и я слушаюсь его. Достаю телефон, включаю фонарик и кладу его на пол, светом кверху. Немного, конечно, но освещает, в целом, все видно и не так страшно. — Романтика.

Данияр хмыкает, а я закатываю глаза. Точно. В старом убитом лифте без света и понимания, сколько нам тут придется сидеть. Как романтично!

— Если это романтика, то я совсем не романтичная натура, — хихикаю ему в ответ.

— А ты посмотри с другой стороны. Привлекательные парень и девушка в тесном помещении с частичным освещением… Сюда бы еще музыку и идеальный момент для танца и первого поцелуя.

— Ты танцуешь? — удивляюсь, стараясь не акцентировать внимание на фразе про поцелуй. Он же образно, да?

— Нет, конечно. Но звучит романтично, согласись.

— Самую малость, — все-таки соглашаюсь с ним и чувствую, как на губах цветет улыбка.

Вот разве так бывает? Огромный, пугающий, дерется! А пары слов хватило, чтобы я улыбнулась.

— Давай присядем, что ли, — говорит Дан, отпускает руку и садится прямо на пол, совершенно не заботясь о его чистоте. Ужас!