Ночь над прерией

На протяжении часа царили тишина и неизвестность. Что там, Квини и подумать боялась. Потом наконец она увидела появившиеся очертания тени бабушки. Старая женщина поманила, и Квини медленными шагами направилась назад. Все еще дрожа, она встала у порога. В груди кололо: это было сердце.

Квини вошла.

Стоунхорн лежал на кровати, он устремил взгляд на молодую жену. Глаза его блестели в свете свечи, которую зажгла бабушка. Квини медленно села на другую кровать. Стол был разломан, лампа разбита вдребезги, труба печурки разорвана на части.

Бабушка стояла в углу рядом с охотничьим ружьем.

— Хэлло, ты боишься? — Это был другой голос.

— Это было глупо с моей стороны, Джо.

— Да, это верно. Тебе придется еще не раз пережить такое, если ты во что бы то ни стало решилась здесь остаться. Иди лучше в свою художественную школу. Я уже тебе раньше это советовал. Или позаботься о том, чтобы Эйви давал мне морфий.

— Он этого не сделает. Ты так сойдешь на нет, Джо. За каких-нибудь три месяца.

Стоунхорн вяло натянул на себя одеяло; огоньки в его глазах потухли, но он еще продолжал смотреть на жену.

Квини церемонно достала из кармана блузы письмо из Канады. Стоунхорн с интересом наблюдал.

— Ага, наконец-то. Я все время ждал, что ты еще что-нибудь извлечешь из своего заколдованного мешка.

Она дала ему письмо. Он вскрыл стилетом конверт и при свете керосиновой лампы прочитал вслух:

— «Инеа-хе-юкан, вы будете для меня желанными гостями, в любое время приезжайте и можете оставаться в моей типи столько, сколько захотите. Инеа-хе-юкан».

Казалось, Стоунхорн вылезает из своей собственной кожи. Он с некоторым усилием поднялся и положил письмо в маленький прочный ящик, лучший ящик в доме, в котором сохранялись патроны.

Квини тоже поднялась и убрала свое тяжело завоеванное ходатайство, которое, запачканное, валялось на полу. Остаток ночи она лежала рядом со своим мужем и чувствовала, насколько исхудало его тело. Он не касался ее, но их руки нашли друг друга.

На следующий день все встали немного позже. Разгромленная комната еще не была приведена в порядок, когда автомобиль под моросящим дождем свернул на боковую дорогу. Приехал Халкетт, отец Квини. Он приехал на автомобиле, с которым у Квини были связаны воспоминания. Чтобы приехать в такую раннюю пору, надо было выехать еще ночью. Дочь поздоровалась с ним и увидела при этом, что на заднем сиденье лежит большой, закрытый наброшенным покрывалом ящик. Отец осмотрел сначала не дом, в котором исчезла бабушка, закрыв за собой дверь, а заглянул в загон для лошадей, где у животных находился Джо.

Туда направил он свои шаги, и Квини пошла с ним.

— У вас же все есть! — воскликнул Халкетт, когда остановился у загона.

Джо перелез через ограду. Ему не хотелось показывать, что трудно согнуться в пояснице.

— С такими лошадьми ты можешь делать деньги, — заметил отец. — Если вы займетесь их разведением.

— Кобыла Квини жеребая.

Отец захотел уже идти назад к автомобилю и кивнул обоим молодым людям, чтобы они подошли вместе с ним.

— Что будет теперь с твоей школой, Квини? — спросил он. — Они со мной говорили об этом.

— Я иду в двенадцатый класс здесь, у миссис Холленд.

— Наконец-то ты стала разумной! Художественная школа ни к чему для наших детей. И жена принадлежит своему мужу. — Он повернулся к Стоунхорну: — Джо, как же быть? Нужна вам еще наша бабушка? У меня жена тяжело заболела от жары и плохой воды. Мне надо ее отвезти в больницу. Тиф, говорят они..

— Возьми бабушку. Мы теперь здесь вдвоем.

— Хорошо. Я тут захватил вам с собой кроликов. Белые, длинношерстные. Они должны набрать вес до восьми фунтов. И я нашел тут одного в Нью-Сити, который хорошо платит за шкурки.

— Наш шеф по экономике Хаверман, ну и обрадуется же он, когда вернется, — сказал Стоунхорн. — Он все хотел, чтобы я разводил кроликов.

Халкетт не понял иронии.

— Для тебя это не занятие, Джо. Ты настоящий лошадиный человек, это я вижу. Но для Квини подойдут белые кролики. А ты, собственно, их потом забьешь, и поедите жаркое.

— С удовольствием. Они дорого стоят?

— Я ничего за них не платил. Я же вам, вашему дому еще ничего не давал.

Халкетт с помощью Джо вынул деревянную решетчатую клетку с четырьмя кроликами из автомашины. Их ангорский мех был действительно великолепен.

— Джо, — сказала Квини, мысли ее смешались, — может быть, мне для миссис Холи нарисовать собачку прерий? Она ждет картинку.

— Слушай, наконец, с твоими художествами! — Отец стал сердиться. — Я должен тебе как следует объяснить, как содержать этих кроликов, чтобы они хорошо росли. Джо должен тебе построить для них хлевушку с проволочным полом, это для чистоты… Пятьдесят — шестьдесят кроликов сможешь ты держать.

Квини с удовольствием заткнула бы себе уши, ведь мысли о кроликах ей и в голову не приходили, но из уважения к отцу она ничего не сказала.

Отец открыл багажник и достал еще что-то внушительных размеров.

— Нам пришлось забить, была сильная засуха. Я прихватил вам с собой два телячьих костреца.