Ночь над водой

Лорд Оксенфорд должен был учитывать, что ему, быть может, не придется вернуться домой. Да к тому же правительство ввело валютный контроль, чтобы богатые высшие классы не перевели за границу свои деньги. Оксенфорды знают, что никогда, наверное, не увидят то, что оставили дома. Ясно, что они везут с собой все, что можно было захватить.

Конечно, это довольно рискованно – везти драгоценности в багаже. Но есть ли способы менее рискованные? Послать почтой? Отправить с курьером? Оставить и допустить, что мстительное правительство все конфискует, или разграбит вторгшаяся армия завоевателей, или «освободит» послевоенная революция?

Нет. Оксенфорды взяли свои драгоценности с собой.

Прежде всего они взяли Делийский гарнитур.

От одной мысли об этом перехватывало дыхание.

Делийский комплект был главным в знаменитой коллекции старинных драгоценностей Оксенфордов. Сделанный из рубинов и алмазов в золотом обрамлении, он состоял из ожерелья, серег и браслета. Рубины бирманские, самые дорогие, неимоверной величины. Их привез в Англию генерал Роберт Клайв, известный как Клайв Индийский. Оправа работы ювелиров Британской Короны.

Говорили, что Делийский гарнитур стоит четверть миллиона фунтов: такие деньги человеку за всю жизнь не под силу не то что заработать – потратить.

И почти наверняка этот Делийский гарнитур сейчас в самолете.

Ни один профессиональный вор не станет совершать такую кражу на пароходе или в самолете: список подозреваемых слишком короток. Более того, Гарри изображает из себя американца, путешествует по фальшивому паспорту, выпущен под залог, да к тому же сидит прямо напротив полицейского. Было бы чистым безумием даже подумать о том, чтобы присвоить себе это изделие, и при мысли о неизбежном риске его пробирала дрожь.

С другой стороны, такого шанса может больше никогда не представиться. И вдруг мысль о том, что ему эти драгоценности просто жизненно необходимы, пронзила его с той же силой, с какой утопающий судорожно глотает воздух.

За четверть миллиона фунтов он, конечно, продать их не сможет. Получит десятую часть, тысяч двадцать пять, но это больше ста тысяч долларов!

Вполне достаточно, чтобы безбедно прожить до конца дней своих!

От мысли о таких деньгах ему стало даже не по себе, но отвязаться от нее было невозможно. Гарри видел эти драгоценности на фотографии. Камни ожерелья подобраны безукоризненно, рядом с алмазами рубины смотрятся как слезы на щеке младенца, изделия меньшего размера – серьги и браслет – выдержаны в совершенной пропорции. Весь гарнитур в ушах, на шее и запястьях красивой женщины должен выглядеть просто ошеломляюще.

Гарри понимал, что никогда больше не будет находиться в такой близости от этого шедевра. Никогда.

Он должен его похитить.

Риск чудовищный, но ведь ему всегда везло.

– Мне кажется, что вы меня не слушаете, – сказала Маргарет.

Гарри знал, что она совершенно права. Он улыбнулся:

– Простите меня. Кое-какие ваши слова вызвали во мне неожиданные воспоминания.

– Я почувствовала это. Судя по выражению вашего лица, вы грезили о чем-то самом дорогом.

Глава восьмая

Нэнси Ленан, дрожа от нетерпения, ждала, когда хорошенький желтый самолет Мервина Лавзи подготовят к вылету. Он давал последние указания человеку в твидовом костюме, который, похоже, был управляющим фабрикой, принадлежащей Мервину. Нэнси поняла, что у него какой-то конфликт с профсоюзами и фабрике грозит забастовка.

Когда Мервин закончил, он повернулся к Нэнси и сказал:

– У меня работают семнадцать инструментальщиков, и каждый из них – законченный индивидуалист.

– Что производит фабрика?

– Вентиляторы, – сказал он и показал рукой на самолет. – Авиационные пропеллеры, корабельные винты и прочее. Все изделия с поверхностью сложной формы. Но инженерная сторона – самая легкая. А вот человеческий фактор меня донимает. – Мервин снисходительно улыбнулся и добавил: – Однако вам проблемы производственных отношений вряд ли интересны.

– Вовсе нет. У меня тоже есть фабрика.

Он посмотрел на нее с интересом:

– Какая?

– Мы производим пять тысяч семьсот пар обуви в день.

Это произвело на Лавзи впечатление, хотя он постарался не слишком демонстрировать его.

– Рад за вас.

В словах Мервина слышались одновременно восхищение и нечто вроде иронии. Нэнси поняла, что масштабы производства на его фабрике куда меньше.

– Наверное, мне следовало бы пояснить, что у меня была обувная фабрика, – сказала она с ясно ощутимым привкусом горечи. – Мой брат собирается продать бизнес, выдернув его из-под моих ног. Поэтому, – добавила Нэнси, бросив взгляд на самолет, – я и должна успеть на «Клипер».

– Успеете, – уверенно сказал Мервин. – Моя бабочка доставит нас к самолету так, что в запасе останется целый час.

Нэнси всей душой надеялась, что он окажется прав.

Механик спрыгнул с крыла и сказал:

– Все готово, мистер Лавзи.

Мервин посмотрел на Нэнси.

– Достаньте ей шлем, – бросил он механику. – Не может же она лететь в этой нелепой шляпке!