Ночь над водой

Постоянно разрываясь между желанием и страхом, она делала все поспешно, виновато, словно исподтишка. Уж какой тут оргазм. Да и было это всего три раза, а потом он уехал в Испанию – как оказалось, навсегда. Она была уверена, что впереди у них куча времени, они все успеют, многое будет по-другому, изменится... но вдруг получила известие о его гибели. И весь мир сразу рухнул – Маргарет поняла, что никогда уже его руки не будут ласкать ее тело. Она рыдала так, что душу выворачивало наизнанку.

Надо было отдаться ему сразу же, в первый же день, и потом наслаждаться каждой минутой. Она, глупая, все чего-то опасалась, хотела настроиться, и время было потеряно – теперь он спит мертвым сном под каким-нибудь маленьким холмиком в Каталонии и его уже ничем не воскресишь.

Сейчас у нее появился новый шанс, неужели она сделает ту же ошибку?

Она хочет Гарри Маркса. Тело ноет, ее тянет к нему. Впервые после смерти Яна ее посетило такое чувство. Но она прогнала Гарри. Почему? Потому что боялась. Много причин – самолет, узкие койки, кто-нибудь может услышать, опять же рядом отец, могут «застукать».

Снова она боится, хотя потом будет раскаиваться.

А что, если самолет разобьется? Они летят через океан по новой трассе, мало кто совершал такое путешествие. Сейчас они на полпути между Европой и Америкой, на сотни миль от суши в любом направлении. Если с самолетом что-то случится, они погибнут в считанные секунды, и в последний момент ей станет безумно жалко, что она отказала Гарри Марксу.

Даже если все окончится благополучно и они долетят до Америки, другого шанса может не быть. Потом она намерена как можно скорее вступить в армию, и Гарри собирается стать пилотом канадских ВВС. Не исключено, что он погибнет в бою, как Ян. Жизнь такая короткая, что значат по сравнению с ней гнев родителей или ее репутация? Надо было впустить Гарри, если уж он так хотел.

Предпримет ли он новую попытку? Наверное, нет. Она однозначно дала ему понять свою реакцию. Парень, который проигнорирует это, – сущий разбойник. Безусловно, он настойчивый, но не упрямый же, как осел. Новой попытки с его стороны не будет.

Дура, глупая дура, ругала она себя. Он сейчас был бы здесь, оставалось только сказать «да» или просто промолчать. Интересно, какой он в постели? Она мысленно уже гладила его сильное мускулистое бедро атлета, перебирала пальцами короткие светлые волоски...

Наконец, не в силах больше терпеть, она решила встать и пройтись до дамской комнаты. Вдруг Гарри тоже случайно не спит – ему ведь может что-то понадобиться, например, бокал вина. Она набросила на себя халат, расстегнула молнию шторы, села. Койка Гарри была плотно зашторена. Она сунула ноги в тапочки, быстро встала.

Почти все уже спали. Она заглянула в камбуз – там пусто. Стюарды, наверное, тоже отдыхали, скорее всего, сейчас они дремлют в первом отсеке вместе со свободной от дежурства сменой. Пройдя в обратном направлении, она вошла в гостиную и увидела самых стойких: несколько мужчин играли в покер. На столе – бутылка виски, они с успехом обходились без стюарда. Она пошла дальше, слегка качаясь – снова начало болтать. Пол ближе к хвосту поднимался, между отсеками были ступеньки. Два-три человека сидели на своих койках, тихо читали при свете ночника, шторы застегнуты, большей же частью везде было темно.

В дамской комнате никого. Маргарет села за столик, посмотрела на себя в зеркало. Странно, что ее захотел мужчина. Что могло его привлечь? Обычная, ничем не примечательная внешность, бледная кожа, зеленоватые глаза. Вот разве что волосы – действительно ничего, длинные, прямые, цвета бронзы. Мужчинам это нравится.

Что Гарри подумал бы о ее теле, если бы его впустили? Вероятно, был бы разочарован ее большими грудями, они могут показаться ему коровьим выменем. Говорят, мужчинам нравятся маленькие аккуратные грудки, не больше фужера для шампанского. «Мои в фужер не поместятся», – горько подумала она.

Ей хотелось быть крошечной, хрупкой, как фотомодели в журнале «Вог», а она была похожа на испанскую танцовщицу – просто взбитые сливки. Каждый раз вечером ей приходилось надевать лифчик, иначе бы грудь «болталась». Однако Ян любил ее тело, повторяя, что манекенщицы из журналов мод похожи на кукол, неживые. «А ты настоящая», – сказал он ей как-то раз, улучив момент, когда никого поблизости не было. При этом он целовал ее шею, а руки запустил за кашемировый свитер, лаская обе груди сразу. Ему нравилась ее грудь.

Самолет сильно трясло, и ей приходилось рукой держаться за столик, чтобы не грохнуться со стула. «Плохо, если я так и умру и никто больше не прикоснется к моей груди».

Самолет выровнялся, она вернулась в отсек. Все койки зашторены. Она постояла, подождала минутку в надежде, что Гарри приоткроет свою занавеску, но все было напрасно. Она выглянула в проход – нигде никакого движения.

Всю свою жизнь она только и делает, что чего-то боится.

А как хочется, просто ноет внутри... она дернула его штору.

Нет ответа. Она дернула опять.

На этот раз он выглянул.

Они молча уставились друг на друга.