Ночь над водой

– Знаю. Но, поверь, нет оснований для беспокойства. В аэропорту в Нью-Йорке наверняка получим записку.

– Дай-то бог.

Тихо подошел стюард Дейви, тронул ее за руку.

– Ленч готов, леди Маргарет, ваша семья уже за столом.

– Спасибо. – Ей совсем не хотелось есть, но делать нечего, подумала она.

Маргарет встала.

– Вы подруга миссис Линеан? – спросила ее на прощание Диана.

– Нет, только собиралась ею стать, – ответила она печально, повернулась и вышла.

Родители и Перси сидели в столовой. Подавали закуску – свежие омары из Шедьяка. Маргарет села за стол.

– Прошу прощения за опоздание, – слова вырвались автоматически. Никто ничего не ответил, лишь отец вскинул на нее сердитый взгляд.

Ни о каком аппетите не могло быть и речи, она медленно ковыряла еду в своей тарелке. К горлу подступали слезы. «Все, теперь у меня нет друзей, – думала Маргарет. – Позабыли и позабросили, надеяться больше не на что, ее план летит в тартарары».

Омары сменил фасолевый суп. Маргарет попробовала одну ложку и отставила тарелку в сторону. Ужасно разболелась голова, напала какая-то хандра. Блестящий самолет представился ей тюрьмой со всеми удобствами, райской клеткой. Захотелось поскорее на землю, в нормальную кровать с мягкой периной, множеством подушек, уткнуться в них и спать, забыться на неделю.

Похоже, остальные тоже устали от полета. Мама выглядит бледной и измученной. Отец выпучил глаза, белки покраснели, дыхание тяжелое. Перси какой-то нервный, суетливый, будто выпил крепкого кофе. Бросает враждебные взгляды на отца. Она была уверена, что мальчишка еще себя покажет, выкинет какой-нибудь номер.

На второе пассажиры выбирали либо жареную рыбу, либо мясное филе. Она не хотела есть, но почему-то выбрала рыбу. На гарнир подали картофель и крошечные кочанчики брюссельской капусты. Она попросила у Никки бокал белого вина.

Опять подумалось о том, что ждет впереди. Она остановится с родителями и братом в отеле «Вальдорф», но Гарри уже не заглянет в ее комнату, будет сидеть одна и скучать. Придется сопровождать маму по магазинам, делать необходимые покупки. Затем они отправятся в Коннектикут. Там ее наверняка постараются занять – например, определят в клуб верховой езды или тенниса, окружат кавалерами, которые будут приглашать ее на вечеринки. И все начнется сначала, как в дурном сне – коктейли, глупый смех, прогулки верхом. Какое кощунство, ведь в Англии идет война и погибают люди. На душе стало мерзко.

На десерт предложили яблочный пирог со взбитыми сливками или мороженое с шоколадом. Маргарет взяла мороженое, на удивление быстро съела.

Отец заказал себе к кофе бренди. Похоже, сейчас затеет какой-то разговор. Интересно о чем. Неужто будет извиняться за свое жуткое поведение вчера в столовой? Невозможно.

– Мы с матерью поговорили тут о тебе, – начал отец.

– Как о строптивой служанке, с которой нужно что-то делать.

– Как о строптивом ребенке, – вставила мама.

– Я не ребенок. Вот уже шесть лет у меня месячные. Забыли, что мне девятнадцать?

– Тише, Маргарет, с ума сошла, при отце говорить такое.

– Хорошо, сдаюсь. Делайте что хотите.

Отец продолжил.

– Твое дурацкое поведение свидетельствует само за себя. Ты не можешь вести нормальную жизнь в обществе среди людей твоего круга.

– Спасибо, хоть здесь уважили.

Перси громко захохотал. Отец грозно посмотрел на него, но ничего не сказал.

– Мы решили, что тебе пока лучше пожить отдельно от нас в каком-нибудь вполне благопристойном месте, где ты сможешь хорошенько подумать о своем поведении, да и вообще выкинуть дурь из головы.

– Ты имеешь в виду монастырь?

Он побледнел, но сдержал гнев.

– Таким образом ты ничего не добьешься, запомни!

– А лучше ничего и быть не может! Мои дорогие родители решают за меня мою собственную жизнь. Не дают вздохнуть, шагу самостоятельного сделать. И, главное, все объясняют своей заботой. Ерунда какая-то.

Мама смахнула слезу.

– Ты очень жестока, Маргарет.

Она смягчилась, снова стала кроткой. Было больно видеть маму расстроенной.

– Чего ты хочешь от меня, ма?

Ответил отец.

– Так, теперь послушай меня. Ты поживешь немного у тетушки Клары, у нее дом в Вермонте. Место в горах, довольно безлюдное, там тебя никто не будет смущать. – Он улыбнулся.

– Не упрямься, будь послушной, Марджи. – Мама опять включилась в разговор. – Поверь, моя сестра Клара – замечательная женщина, добрая, набожная. Старая дева, посвятила всю жизнь Господу, очень помогает епископальной церкви в Браттелборо.

Маргарет, почувствовав внезапную ярость, с трудом держала себя в руках.

– И сколько же ей лет?

– За пятьдесят.

– Живет одна?

– Да, если не считать прислуги.

– Надо же, все за меня решили. Моего голоса вообще будто не существует. Отправляют в ссылку, в горы, жить с полоумной старухой. И сколько прикажете там быть?

– Пока не успокоишься, не наберешься ума-разума, – ответил отец. – Скажем, годик.

– Целый год! Да я покончу с собой или убегу.

– Нет, без нашего разрешения ты не тронешься с места. Если же это произойдет...

Боже, что он задумал? Что-то действительно ужасное, если сам не решается сказать, стыд берет.