Ночь над водой

— В предбаннике, в нищете, убогости. Ради чего?

— Хочу заработать себе на обратный билет, затем вернусь в Англию и вступлю в армию, в отряд Местной обороны.

— Понятия не имеешь, о чем говоришь, — опять вмешался отец.

Маргарет почувствовала, что настало время дать бой. Сейчас или никогда.

— Ошибаешься.

— Боже, зачем вы… — начала было мама, но Маргарет не дала ей закончить.

— Я знаю, что придется быть на побегушках, заваривать чай, отвечать на телефонные звонки, жить в маленькой комнатенке без кухни с одной газовой плитой, общей ванной. Готова терпеть это и многое другое, лишь бы быть свободной.

— Ничего ты не знаешь. Свободной? Ты? Посмотри на себя повнимательнее. Ты изнежена и абсолютно не приспособлена к самостоятельной жизни. Даже и в школе-то не училась…

Кровь хлынула в лицо.

— Я хотела, пыталась ходить в школу — ты не разрешал.

Отец был бессердечен.

— И пальцем никогда не пошевелила. Все за тебя делали другие — стирали, гладили, готовили пищу, возили везде, даже детей к тебе специально приводили, чтобы было с кем играть. Ты о таких вещах не задумывалась?

— Еще как думала.

— А сейчас хочешь жить самостоятельно! По сути, не зная, сколько стоит кусок хлеба.

— Скоро узнаю.

— Сомневаюсь. Ты себе до сих пор ни одной тряпки не постирала, в автобусе никогда не ездила, как же, везде на автомобиле. Дома одна не ночевала, не умеешь делать элементарных вещей — поставить будильник, установить мышеловку, сварить яйцо…

— Ну и что, кто виноват? Только ли я сама?

— А какой толк от тебя в конторе? Ты и чай-то правильно заварить не сможешь и полный рабочий день не выдержишь. Вытерпишь от силы неделю. Что потом?

Маргарет знала, что, увы, во многом он прав, она действительно «неумеха». Ее мечта медленно растворялась, как дым в воздухе, рушилась, как замок на песке. Слезы душили, ручьем текли по лицу.

— Хватит, перестаньте, — вдруг раздался голос Гарри.

— Нет, пусть продолжает. — Она не хотела, чтобы он вмешивался. Они с отцом должны сами расставить все точки над «i».

Гримаса исказила его лицо, ничего, кроме ненависти, ярости, злобы.

— Бостон не наше родовое имение, да будет тебе известно. Там друг другу не помогают. Представь, что простудишься, заболеешь — никто даже руку не протянет. В магазинах тебя будут грабить евреи, на улице бесстыдно приставать негры. Что же касается твоего намерения вступить в армию, то…

— Тысячи других девушек уже сделали это, — произнесла Маргарет еле слышно.

— Не такие, как ты, а вполне приспособленные к трудной жизни, те, что привыкли вставать рано, чуть свет, сразу приступать к работе. Я уже не говорю об опасностях. Встретишь их — тут же раскиснешь, как кисель.

Она вдруг вспомнила, какой беспомощной и до смерти напуганной показала себя тогда ночью, при светомаскировке, ей стало стыдно. «Да, он прав, я словно слепой котенок, — подумала Маргарет. — Но не всегда же буду такой несамостоятельной и беззащитной?» По сути, это отец сделал ее такой, однако не все потеряно, надо лишь быстрее учиться жизни и становиться на ноги.

— В конторе ты не продержишься и недели, — отец продолжал яростно наступать, бульдожьи глаза чуть не вылезли из орбит, — а в армии ни дня. Ты изнеженная дочь аристократа, и этим все сказано.

Неожиданно подошел Гарри, встал рядом с Маргарет, вынул мягкий маленький платочек, аккуратно смахнул с ее щек слезы.

— А что до вас, господин повеса… — начал отец, но закончить не успел: Гарри вспыхнул, моментально подскочил к нему. Маргарет даже показалось, что сейчас произойдет драка.

— Никогда, слышите, никогда больше не смейте разговаривать со мной подобным образом. Я вам не красна девица, а взрослый мужчина. Еще одно оскорбление из ваших уст и, клянусь богом, я сверну вам башку.

Отец явно не ожидал такого отпора, потому что мгновенно замолчал, только по-прежнему сверкал глазами.

Гарри отошел, сел рядом с Маргарет.

Она сидела расстроенная, но в глубине сердца чувствовала радость. Итак, она сказала ему, что уходит. Он, конечно, взбесился, унижал и оскорблял ее, довел до слез, но не победил. Теперь ее уже не свернуть с намеченного пути.

Правда, кое-чего он все же добился — посеял в ней сомнение, неуверенность. Издевки и насмешки привели к тому, что она стала снова сомневаться, сможет ли, получится ли у нее. Должно получиться! Главное не пасовать и не отступать перед трудностями.

Маргарет посмотрела на отца. Он сидел тихо, отвернулся, злобно уставился в свой иллюминатор. Отцу не удалось одержать верх в этой схватке, но последняя ли она? Какую страшную месть готовит он для своей младшей дочери?

Глава 23

Диана Лавси с грустью думала, что, наверное, настоящая любовь не может длиться долго.