Ночь не наступит

Однако ему было совсем не до веселья. По последним полученным из Кронштадта сведениям, в крепости началось заседание военно-полевого суда, на котором слушается дело четверых товарищей, арестованных в тайном складе партии на Васильевском. Надежда, что их переведут из Кронштадта в какую-нибудь другую тюрьму, не оправдалась. Рассчитывать на снисходительность судей не приходится: кроме смертных приговоров, от суда ждать нечего. Как же спасти товарищей? Напасть на стражников, когда осужденных поведут к месту казни? Но место это хранится жандармами в таком секрете. что, несмотря на все усилия, обнаружить его не удалось. После подавления восстания в Кронштадте уцелели немногие моряки-большевики. Да и те теперь в экипажах Балтийской эскадры вышли в море. В крепости лишь несколько надежных людей. Значит, остается одно.

— Деньги! — с яростью проговорил Феликс, ударяя тяжелым кулаком по столу. — Две-три тысячи — и мы подкупим охрану. Тюремщики так развращены, что за деньги готовы на все.

— Денег нет, — Леонид Борисович достал бумажник, вынул тощую пачку. — Вот — все.

— Тремя красненькими только быков дразнить. И дочкам твоим тоже есть надо.

— До конца месяца я продержусь, — положил перед Феликсом деньги инженер.

— Хорошо. Несколько револьверов и патроны к ним, — Феликс насупил брови: — А что слышно из Хаапалы?

В конспиративной инструкторской партийной школе-лаборатории в Хаапале рабочие обучались изготовлению взрывчатых веществ и бомб. Налет охранки на школу, сам ход полицейской операции — все говорило за то, что в школу проник провокатор. Новое судилище не заставит себя долго ждать.

— Легче уже, что Хаапала — на территории великого княжества и разбирать дело будет финский суд, — сказал Леонид Борисович. — Даже если их признают виновными, по финским законам им грозит наказание только за хранение взрывчатых веществ и приготовление разрывных снарядов в районе жилых помещений. А это всего пять-восемь месяцев тюрьмы. Но департамент полиции уже требует выдачи товарищей Петербургу. Тогда это виселица.

— По-моему, Хаапала недалеко от Аахи-Ярве? — спросил Феликс.

В этом вопросе тоже было заключено многое. В Аахи-Ярве находилась одна из главных баз оружия, взрывчатых веществ и литературы Большевистского центра. Если провокатор что-нибудь выведал о базе или кто-нибудь из товарищей-инструкторов, осведомленных о хранилище, не выдержит «допросов с пристрастием» в застенках охранки, будет разгромлен не только этот крупнейший склад, откуда шло снабжение Петербурга, Риги, Москвы, Урала и Кавказа, но полиция выйдет на одного из активных членов боевой технической группы при Центральном Комитете, на «Григория Ивановича» — Александра Михайловича Игнатьева, в имении которого и находилась эта база.

— Да, надо сделать абсолютно все, чтобы не провалить Аахи-Ярве, — ответил Красин. — Прежде всего: перебросить оружие и литературу в другое место.

— Деньги! — опять прорычал Феликс. — Ради этого презренного металла я не то что тело — душу дьяволу готов продать!

Он еще больше насупился, стал похож на большую черную птицу.

— У Семена все готово, ты знаешь. Ну, что ты с товарищами решил?

— Иного выхода нет... Обстоятельства вынуждают согласиться.

— То-то! — губы Феликса раздвинулись в довольной улыбке. — Эх, мне бы махнуть в Тифлис!..

— Управятся и без тебя.

— Конечно. У меня и здесь забот хватает, — он снова помрачнел. — Как только появится, пусть немедленно едет в Куоккалу. Только бы успел!

В тот же день первый инженер от имени директора-распорядителя «Общества электрического освещения» дал тифлисскому подрядчику ответную телеграмму с согласием на закупку оборудования и проведение работ.

И тут Красин вспомнил о недавнем разговоре с сыном профессора Путко. Юноша произвел на Леонида Борисовича хорошее впечатление. И раньше, встречаясь с ним, Красин с интересом наблюдал за пылким студентом, пытался из его рассказов пополнить представление о том, что происходит в стенах альма-матер. Но оказывается, Антон — пропагандист на Металлическом. Захар, секретарь подрайонного комитета, говорил о нем хорошо. Да, парень честный. Однако для боевика этого еще мало. Правда, теперь, после трагической гибели отца, в душе его произошла, если так можно выразиться, конденсация чувств. Ненужное, попутное испарилось, он весь устремился на одно: отомстить виновникам смерти Владимира Евгеньевича. Направить его энергию по правильному руслу — это уже забота старших товарищей. Но надолго ли хватит заряда?.. Нужно его испытать. Да, в благородстве его порыва он не сомневается. А в выдержке? В самостоятельности? В его воле?.. Для начала он поручит Антону малое.

Решив так, Леонид Борисович и пришел в цветочный павильон, содержавшийся старым товарищем-партийцем.

Через день студент уже выехал в Тифлис.