Ночь не наступит

Сухопарый, в безукоризненно сшитом и тщательно вычищенном мундире с серебряными аксельбантами, ротмистр шагал по тротуару набережной, вскинув голову, не глядя по сторонам. По лицу его блуждала улыбка, ломающая временами прямую и твердую полоску губ и невольно выдававшая его приподнятое настроение. Виталий Павлович действительно пребывал в таком радостном состоянии, которое охватывает человека, когда наступает в его жизни полоса удач. От мелочей — от красиво расписанной пульки преферанса — до высочайшего благоволения за добросовестный доклад о Лисьем Носе и денежной награды, которая уже была у него в кармане. Приятно было сознавать, что большинство этих удач — не слепая шалость фортуны, а результат усилий его ума, свидетельство его личных способностей. И все же не сами эти удачи действовали так воодушевляюще. В жизни полосы сменяют одна другую, и человек аналитического и трезвого ума должен быть готов к их чередованию. Главным было другое — сознание того, что тогда, в начале карьеры, оказавшись на распутье, он, надев голубой жандармский мундир, сделал правильный выбор.

Додаков пришел в отдельный корпус жандармов не по велению души — следуя семейной традиции, юношей он поступил в кадетский корпус, по окончании его был зачислен в гвардию. Но случилось несчастье — однажды на вольтижировке он упал с лошади, сломал ногу. Хромота осталась. Уходить в отставку? Поступить на службу по гражданскому ведомству?.. Исполнительному офицеру предложили иное — корпус жандармов. Там очень нужны достойные люди, та же военная служба, и увечье не помеха. Он колебался. Предложение претило ему. Но все же офицер, а не «шпак»... Он согласился.

Оказалось, что офицером отдельного корпуса жандармов мог стать лишь потомственный дворянин, окончивший военное или юнкерское училище по первому разряду, обеспеченный состоянием, не имеющий долгов и уже прослуживший в армии, гвардии или во флоте не менее шести лет. Всем этим требованиям Додаков удовлетворял. Но все равно он должен был выдержать еще и предварительные испытания при штабе корпуса для зачисления в кандидаты, затем прослушать курс и сдать выпускные экзамены. Лишь после этого приказом, подписанным самим государем, он был переведен из гвардии в жандармерию и одновременно с красивым, небесного цвета мундиром получил назначение в Московское охранное отделение.

Первое впечатление от знакомства с охранным отделением, располагавшимся в Гнездниковском переулке, было обескураживающим: невзрачное строение со стенами грязно-зеленого цвета, с низкой темной передней, маленькими комнатушками, заваленными бумагами, заставленными обшарпанными желтыми шкафами и столами-конторками. А новые его сослуживцы — очкастые чиновники в сатиновых потертых нарукавниках. Боже мой, какой разительный контраст с лазаретной чистотой казарм в полку, с плацами, манежами, блестящими киверами и расшитыми доломанами его сотоварищей-гусар!

Да к тому еще и начальник охранного отделения Зубатов — пожилой мужчина с манерами адвоката, в очках с тонкими золотыми дужками и гладко зачесанными светлыми седеющими волосами — в один из первых же дней вызвал молодого сотрудника в кабинет и сказал:

— У вас, поручик, все данные для работы в студенческой среде. Пусть вам не покажется оскорбительным, внешне вы никак не отличаетесь от студента. Опытный глаз подметит офицерскую выправку, но хромота скрадывает ее. Надеюсь, у вас получится. Возьмите под свое наблюдение университет. Познакомьтесь с этой темпераментной молодежью, войдите в круг. Запомните: студент отличается от иных сословий тем, что не принимает на веру авторитеты и не почитает власть, зато легковерно преклоняется перед ниспровергателями устоев и прочими смутьянами. Если и вам для пользы дела надо будет порисоваться вольнодумством, не брезгуйте. Конечно, в меру.

— Вольнодумство — в офицерском мундире? — изумился он.

— Нет, поручик, — холодно блеснул очками Зубатов. — Мундир повесьте в гардероб. Вы будете работать в штатском костюме. Перевоплотитесь в студента и слушайте, изучайте, запоминайте.

— Да ведь это — обыкновенным слухачом! — чуть не задохнулся от возмущения бывший гусар.

— Секретный сотрудник, изволите вы сказать? Совершенно верно. Но чтобы стать мастером охранной службы, надо овладеть всеми видами этого ремесла, — окончательно низверг Додакова в прах новый начальник.

Что было делать? Подать рапорт? Однако же приказ о назначении подписан самим царем. К тому же и Зубатов, хоть по виду и «шпак», жандармский полковник... Пришлось повиноваться.